Страшные сказки - стр. 13
Баба его схватила, в горшок с крышкой запихнула да в печку закинула. Угольки подожгла. «Это мы, – говорит. – ещё посмотрим, кто кого съест.» А не тут-то было. Ребёнок весь горшок расковырял и всю печку расковырял; вылезает из-под печной трухи и лапами когтистыми помахивает: я тебя съем! я тебя съем!.. Баба выкатила из подпола бочку, в которой по осени огурцы солила, а сейчас в ней огурцов не было. Ребёнка этого схватила за культяпку ноги (видать, когда из-под печки вылезал, тогда ногу себе и покалечил), в бочку засадила и принялась водой из вёдер заливать, чтоб он захлебнулся и утонул. Бултыхает дитятко ручонками своими корявыми в этой бочке, пузыри пускает, но зрачками строчит, словно разрядом электрическим по верхушкам облезлых сосен на ночном болоте, и бормочет безжалостно: съем я тебя, баба! ох уж я тебя и съем!.. Тут и из пасти его вывалились сразу три языка, заегозили прожорливыми змеями мертвенно-осклизлого вида, а потом и ещё вывалились из пасти языки, ещё и ещё вывалились – числом гораздо более трёх – а уж, когда баба утомилась их клещами вырывать да в сторону отбрасывать, тогда из всех ребёночьих щелей языки повылезали и алчно затряслись: я тебя съем! я тебя съем!.. И внутри самого ребёнка будто корпит нечто другое непонятное и хохочет самым мерзким смехом. «Не дожить тебе до утра, – говорит. – баба, я тебя съем!..»
А был у бабы сундук кованый с тридесятью замками и хранила она в нём платье подвенечное и прочие семейные драгоценности, но сейчас уж такой час пробил, что вовсе не до них. Баба этот сундук открыла, живенько от хлама освободила и, поддев на вилы ребёнка, испакостившегося донельзя, в этот сундук закинула. Крышкой хлопнула, замков понавесила да всякой тяжёлой дряни сверху приместила. Табуретки там да утюги с котелками. Создала что-то вроде погребальной пирамиды. «Ну, – думает. – теперь до утра как-нибудь дотяну, а там уж петух прокукарекает, и возможно мне облегчение на сей случай выйдет.» Хочется верить, что именно так всё и вышло бы у бабы, да, однако, бубнивый голосок ребёнка из сундука никак не умолкал, всё поскрёживал да похрястывал: съем я тебя, баба! теперь точно тебя съем, до чего разозлила ты меня!.. И сундук принялся встряхиваться, раскачиваться по чуть-чуть, вроде нехотя. Вправо-влево покачивается, об стенку боком постукивает, словно часики тикают: тик-так, тик-так! бабу съем! бабу съем!.. А тут вдруг кто-то постучался у окна. Баба обрадовалась такому привычному стуку и спрашивает: кто там? – Странник.
– То есть, не из здешних будете?