Страшные истории Сандайла - стр. 33

Эти мысли скользят в голове, наталкиваясь друг на друга, будто живые угри. В подобных обстоятельствах очень трудно хранить молчание, но я все равно ничего не говорю, потому что Колли стоит, широко распахнув глаза и чуть не дрожа от удовольствия. «Как огромная голова», – шепчет она не столько мне, сколько себе. Потом берет меня за руку, совершенно позабыв, что больше так не делает. Ее прикосновение отзывается жарким трепетом, от него все мое тело пробивает ни на что не похожий электрический разряд любви. «Речь совсем не обо мне, – в который раз напоминаю я себе, – это все ради Энни. Ради Энни и Колли». Я хочу проникнуться ее возбуждением, ее радостью в этот день, проникнуться этим грязным мотком бечевки, угрожающе накренившимся перед нами на сухой земле, самим ощущением жизни.

Мы стоим так, взявшись за руки, а через десять минут я говорю:

– Ну что?

А когда опускаю глаза, Колли внимательно наблюдает за божьей коровкой, опустившейся ей на рукав. Букашка с уверенным видом ползет к участку обнаженной плоти на ее руке. Колли застыла, как вкопанная. Не может ни двинуться, ни моргнуть.

– Пойдем, солнышко, – говорю я, легонько беру божью коровку кончиками пальцев и нежно сдуваю ее. Пусть себе летит в окружающий мир.

– Зачем ты это сделала? – спрашивает она, поднимая на меня свои большие глаза. – Я хотела оставить ее себе.

– Нам пора, – спустя мгновение отвечаю я, – нас ждет пирог!

На краткий миг чаша весов неподвижно замирает, не зная, в какую сторону качнуться, но потом дочь улыбается и говорит:

– Вафельный?

– Ну конечно, – отвечаю я, стараясь не думать о горах содержащегося в нем сахара, а когда мы идем обратно к машине, спрашиваю: – Ну, разве мы с тобой не обалденно проводим время, а?

– Еще как обалденно!

Несмотря ни на что, я слышу в ее словах теплые нотки. Обычно она проводит время обалденно только с Ирвином.

Это важно. Мне нужно, чтобы она расслабилась и стала мне доверять. Обычно никакого доверия между нами нет и в помине, поэтому на этот раз пусть ест что угодно. Даже сосновые шишки с арахисовой пастой, если ей так нравится. Я хочу, чтобы она насладилась последними часами поездки. Хотя совершить задуманное мне от этого будет не легче.

Она поглощает вафельный торт, запихивая в рот куски размером с кулак. По ее подбородку текут взбитые сливки и сироп. Передо мной над чашкой горячей воды с лимоном поднимается пар.

– Не торопись, – говорю я, – время у нас есть. К вечеру будем дома.

Она кивает, но темп не сбавляет. Упорно работает челюстями, открыв рот. Черный зев, белый крем, пережеванные вафли.