Страшные истории Сандайла - стр. 32
Мой взгляд устремлен на мамин затылок. Вспоминаются слова, которые сказал папа, на прощание меня обняв. Мама укладывала вещи в машину и поэтому ничего не слышала.
– Будь осторожна там, малышка, – шепнул он мне на ушко, обдав теплом своего дыхания. Мы с папой лучшие друзья. – Если станет страшно, тут же звони мне.
– А с чего мне должно быть страшно?
– Мама… бывает немного неуравновешенной.
В моей душе затрепетал страх. Я знала, что он хотел мне сказать. Ее слезы и крики чуть ли не до утра. Привычка то и дело орать на папу. А еще вранье. Я всегда могу его определить, даже если она сама не отдает себе в этом отчета. Например, я ей не нравлюсь, хоть она и клянется в обратном.
Я видела, что ей жутко хотелось узнать, рассказала ли я папе о той пощечине, которую она мне влепила. Сама не знаю, почему я этого не сделала. Может, потому, что мама на миг напомнила мне меня саму. К тому же хранить тайну – это великая сила.
Путь до Сандайла не близкий, а мы еще даже не выехали из города. Мы с Бледняшкой Колли играем в Тепляшек и Бледняшек – я смотрю в окно на людей и говорю, призраки они или нет, а Колли дает окончательный ответ.
Я показываю на мальчишку на роликовых коньках, который держит за руку маму. «Тепляшка», – говорит Бледняшка Колли. А вот дядька, который спит под скоростной автострадой, Бледняшка. Хотя это проще простого: он и на вид бледный.
На какое-то время нас задерживает светофор, который все горит красным. Мама на переднем сиденье отбрасывает волосы. Я смотрю на ее лебединую шею. Даже удивительно, как она красива. Такое ощущение, что у нас с ней нет ровным счетом ничего общего. Бледняшка Колли зевает и показывает на парня, переходящего перед нами улицу. «Без пяти минут Бледняшка. Рак. Не протянет и года». «Смайлик “грустная мордашка”», – шепотом говорю я.
Роб
Мы съезжаем на обочину поглядеть на крупнейший в мире моток бечевки. Он совсем не такой большой, как я ожидала. Зато грязный. Когда-то зеленый, он выцвел от солнца и дождя и стал цвета хаки. Забор из жердей вокруг него совсем не высокий, и я, нагнувшись, чтобы присмотреться внимательнее, вижу, что его поверхность испещрена небольшими пятнами черной плесени. Вообще-то его полагалось бы хранить в помещении или хотя бы под какой-то крышей. Впрочем, я не думаю, что бечевка может столько продержаться. Скорее всего, каждые пару лет они делают новый моток. В мире нет ничего вечного. Я стараюсь не думать об этом, ведь двадцать баксов – цена самая что ни на есть абсурдная, но я уже заплатила, так что не могу с этим ничего поделать.