Страшная сказка - стр. 14
В комнате Миа была не одна. Мать заплетала каштановые волосы моей сестры в длинную косу, попутно давая девочке ценные советы для выживания в общежитии.
– О, кто к нам вернулся! – мать едва взглянула на меня. – Отнеси вещи в прихожую, – она ткнула пальцем в ряд рюкзаков и сумок, которые пирамидой возвышались над кроватью Мии. – И, Соф, ради бога поживее. Они должны выехать в девять утра, если ты, конечно,не хочешь, чтобы обратно отец вел хонду в кромешной тьме.
– Не хочу, – тихо ответила я и молча вышла из комнаты.
За завтраком я сидела притихнув и, скорее, делала вид, что ела. Мне, как и отцу, который вяло ковырял вилкой остывший картофель, кусок в горло не лез.
– Каждый день стирай нижнее белье, порошок я тебе положила, – верещала мать, с аппетитом уплетая яичницу. – И не забывай про зубную нить – ею нужно пользоваться каждый день.
– Хорошо, мам, – смущенно ответила Миа, покосившись на меня.
Я отвела взгляд и сделала вид, что меня вдруг заинтересовали голубые узоры на чашке с чаем.
После было много сумок, чемоданов, суеты. Помню шум мотора: «Экипаж подан, сударыня».
– Как приедешь, повесь платья в шкаф… Нечего им в чемоданах мяться, – говорила мать Мии, заправляя ей прядь волос за ухо.
– Угу, – сестра не слышала её: она в упор смотрела на меня, я кожей чувствовала её обжигающий взгляд.
С огромным усилием я подняла глаза: веки казались мне адски тяжелыми.
– Соф… – произнесла Миа, сумев в одно это слово вложить всё то, что томило ее ум и сердце в последние дни. Ее голос дрогнул. – Мне будет тебя не хватать, сестренка.
Сердце сжалось. Моя сестра. Моя родная душа. Моя единственная, блин, подруга. Уезжает. Уезжает на целый год.
Поклявшись себе утром, что не заплачу, я напрягла веки, до рези расширив глаза и призывая на помощь всю свою выдержку и самообладание.
Где-то очень далеко мать нетерпеливо цокнула языком.
– Иди сюда, – я подошла к сестре, сжала ее в объятиях, вдохнула запах ее волос и пожелала (в свое оправдание скажу, что я осознавала всю эгоистичность своего желания), чтобы прямо сейчас сломалась отцовская хонда или чтобы крослинская школа (одна из лучших по стране, между прочим) сгорела ко всем чертям мира.
Увы, пара драгоценных секунд – и отец что-то прокричал с улицы, мать потянула сестру прочь, и я осталась стоять одна в пустой прихожей. Сквозь пыльное стекло я разглядела светлую ветровку сестры, успела заметить блеск ее синих глаз, обрамленных ореолом каштановых прядей, а после был лишь хлопок двери, гул мотора да подхваченные порывом ветра клубы золотистой пыли.