Стихийник: Сердце бури - стр. 42
– Почему тогда ты их не боишься?
– Потому что не ору, как обезумевший. – В полоске света появился парень, с ног до головы засыпанный земляной крошкой. Он попытался отряхнуть ненавистную грязь с рубахи и штанов, скрывающих худое тело с тугими мышцами, но, поняв, что это бесполезно, небрежно взъерошил темные волосы, в которых уже пряталась седая прядь, и вальяжно облокотился на стену, с усилием отводя взгляд от девушки в сторону.
– Ну, чего хотела? Мне работать надо, – с прохладой в голосе бросил парень.
Бледные щеки Иолы покрыл румянец:
– Я еду принесла.
– Могла оставить у Илбрека, я бы забрал позже, – он пожал плечами, невероятно внимательно рассматривая жука, ползущего по земляной стене, и всем своим видом показывая, как ему безразлична и она сама и её глупая забота. Он не раз говорил, чтобы она перестала вспоминать те детские бредни, в которых они клялись друг другу в верности и любви, и забыла к нему дорогу. Но девчонка была слишком упряма или глупа. Ходила и мозолила глаза каждый день, словно не понимая, что это может стоить ей жизни. Ведь с тех пор как они переступили порог зрелости, Ильга пришла к парню и недвусмысленно дала понять, что не потерпит блуда на своей земле и любое проявление похоти, так она называла их чувства, может стать последним в его жизни. Как стало последним в жизни его матери и отца, которые много лет назад были здесь каторжниками.
Парень расчесал пятернёй волосы и всё же обернулся:
– Оставь, я позже поем.
Иола сникла под непроницаемым взглядом зеленых глаз, опустила корзину и, неловко потоптавшись на месте, протянула парню широкий ремешок из тонких кожаных ленточек:
– Вот… я просто хотела подарить. Сегодня же твой праздник. – Она схватила Айлеха за запястье и потащила за собой на свет, а после положила ремешок с витиеватым плетением и красной бусиной на широкую ладонь, которая рядом с ее бледной и худенькой ручкой казалась огромной. И не только потому, что парню исполнилось шестнадцать и он практически стал мужчиной, а потому, что тяжелый труд сызмальства сделал его не в пример сильнее сверстников, живущих в деревушке у подножия горы.
– Прости, что не могу подарить что-то более ценное. И я понимаю, в этот день хочется грустить…
– Если бы понимала, не пришла бы.
Девушка упрямо поджала обветренные губы и прищурила глаза цвета лунного хрусталя. Такие прозрачные, с лёгким оттенком синевы.
– Но это глупо. Ты не виноват ни в смерти матери, ни в том, что она была рабыней. Пора это понять и отпустить. Чем старше ты становишься, тем больше черствеет твое сердце.