Стихийник: Сердце бури - стр. 44
– Не страшнее, чем мне, но, все равно, именно ты в последний момент отказывалась от задуманного. Твой мнимый комфорт, страхи, предрассудки – каждый раз тебя что-то останавливало. Помнится, в последний раз ты заявила, что тут не так плохо. Нас кормят, одевают, даже лечат, если подхватываем хворь. Твоя наивность и нежелание замечать очевидное раздражают. Мне порой кажется, что ты блаженная. Или зачарованная принцесса, живущая в воображаемом мире, где порхают бабочки и цветут цветы. А заключенные, убийцы и насильники – твои славные приятели, каждые выходные приглашающие тебя на пирог с черникой.
– Но Илбрек действительно мой друг…
– Один сид, Иола, всего лишь исключение. И я едва сдерживаюсь, чтобы тебя не поколотить, не наорать и не встряхнуть, чтобы ты проснулась и поняла, в каком страшном месте живешь и кем являешься. Бесправной рабыней! И не важно, что твои ноги не опутаны тяжелой цепью, как мои: сути это не изменит. Твоя душа в плену, и оковы – в ней.
– Ты несправедлив. И твои слова обидны.
– Ну, раз обидны, скажи обидное в ответ. Давай, раз ты собралась сбегать, начни с малого: попробуй за себя постоять.
Иола молчала. И чем дольше она смотрела на Айлеха, тем больше ее глаза наполнялись слезами. Она искренне не понимала, почему он так жесток с ней.
– Вот видишь, даже этого ты не можешь! – разочарованно протянул парень, поднимаясь и разминая ноги. – Так что не обещай того, что выполнить не в состоянии. Уходи, Иола, не трави мне душу.
Приподняв подол, девушка встала и действительно собралась уходить, но всё же развернулась и уверенно бросила на прощание:
– В этот раз всё обязательно получится. Мы сбежим! Я тебе обещаю!
Как только девушка его оставила, Айлех вновь опустился на землю и несколько долгих минут смотрел туда, где скрылся тоненький силуэт с копной каштановых кудрей, которые она неизменно собирала в две косы. Всего на мгновение он представил, как расплетает эти косы, вдыхает аромат мыльного камня, что хранят медные пряди, такие же солнечные, как улыбка хозяйки, и прижимает к себе девичье тело с мягкими, притягательными формами.
– Бездна! – Напряжение в паху заставило скривиться. Он спешно расшнуровал штаны и запустил руку внутрь. Несколько минут ненавидел себя за то, что делает, а после, когда возбуждение отпустило, – за то, что не может вырвать девчонку из сердца.
Айлех поднялся, схватился было за кирку, чтобы нанести яростные удары по стене и, если не раскрошить гору в пыль, то хотя бы повредить ее настолько, чтобы ей тоже стало больно. Но под его подошвой что-то хрустнуло. Это раскрошилась красная бусина из подаренного ремешка.