Становление советской политической системы. 1917–1941 годы - стр. 17

Разъясняя обидное для него искажение информации в статье В-ева, почтенный профессор сообщал, что был арестован первым из числа членов Временного правительства и не в Зимнем дворце, а по пути туда в 10 ч. утра. «Прощаться мне было не с кем, ибо других членов правительства в автомобиле со мной никого не было. Автомобиль был остановлен 8–9 вооружёнными людьми и я тотчас был отвезён в Смольный. Около 5 ч. дня я был освобожден, – продолжал он излагать существо дела. – После этого я тут же снесся с Зимним дворцом и употребил все усилия, чтобы организовать в городе движение в защиту Временного правительства. Уже к 7–8 ч. вечера для меня стало ясно, что кроме нескольких сот смертельно уставших юнкеров и женского батальона, на стороне Временного правительства никого нет. Безоружная ночная демонстрация, в которой я принял участие, двинулась к дворцу, сделала попытку вступить в переговоры с окружавшими дворец войсками большевиков, но, разумеется, успеха не имела, она была лишь демонстрацией бессилия», – признавал С. Н. Прокопович. Не ограничившись пояснением обстоятельств своего ареста и поведения в день и ночь петроградского восстания, автор письма далее излагает по существу неизвестные до этого сведения о своем участии в событиях «кровавой недели» в Москве.

Оказывается днем 26 октября ему пришлось председательствовать на совещании товарищей (то есть заместителей) министров Временного правительства, находившихся тогда в Петрограде. В ходе совещания, узнаем далее из его письма, он указал на необходимость после потери Петрограда организовать сопротивление большевикам в Москве и просил наделить в данной связи его соответствующими полномочиями. «Эти полномочия были даны, и 27 утром я был в Москве, где в самом разгаре шло восстание. Прямо с вокзала я приехал в городскую Думу, где заседал Общественный комитет (КОБ – Э. Щ.) с В. В. Рудневым во главе. Выяснив положение, тогда большевики занимали уже Кремль, – продолжал С. Н. Прокопович свой рассказ, – я вызвал в городскую Думу командующего войсками покойного Рябцова (так называл не только Прокопович, но и некоторые другие авторы, фамилию полковника – Э. Щ.). Я спросил его, как он мог допустить занятие Кремля. Рябцов ответил мне, что он как военный может лишь исполнять приказания гражданских властей. Ни Временное правительство, ни Общественный комитет в Москве прямых приказаний вступить в борьбу с большевиками ему не давали. Тогда я, опираясь на данное мне собранием товарищей министров полномочия, отдал ему приказ занять Кремль. Рябцов исполнил приказ, и Кремль был занят, но нашего положения это взятие Кремля не улучшило. Против большевиков дрались 1 500 юнкеров, 200 добровольцев, студентов и гимназистов, и несколько сот офицеров, – сообщал далее автор письма. – Кроме того извне к нам пробился батальон в 160 человек. Всего было несколько более 2-х тыс. человек».