Становление советской политической системы. 1917–1941 годы - стр. 18
Данные о численности антибольшевистских сил в Москве С. Н. Прокопович сопоставил с количеством одних только офицеров там же зарегистрированных вскоре Советской властью. Таковых насчитывалось около 30-ти тыс. «Таким образом, Москва пала не столько благодаря силе большевиков, – делал он вывод из этого сопоставления, – сколько благодаря нашему бессилию. Очень большой резерв сил, могущих быть на нашей стороне, бездействовал. Против Временного правительства восстали и слева, и справа. В Москве правые открыто тогда говорили: “Лишь бы большевики свергли власть Временного правительства, а там уже справиться с ними будет легко”. В стане правых я видел в эти дни чуть не открытое ликование по поводу “молодцеватости” большевиков».
При таком положении вещей оставалось одно: понять весь ужас для России дикого танца двух разрушительных сил, правой и левой и перестать мечтать о спасении Москвы. Тем не менее, все шесть дней боя я пробыл безвыходно в городской Думе и в Александровском училище».
Все что касается деятельности самого Прокоповича в критические дни большевистского восстания как в Питере, так и в Москве, то ее характеристика в письме, не вызывает серьёзных сомнений в достоверности.
В эмиграции в ту пору находилось немало свидетелей и участников событий, о которых вел речь С. Н. Прокопович, и ни у кого из них никаких сомнений о достоверности информации, содержащейся в его письме, не возникло.
Несколько иначе обстояло дело с его суждениями относительно причин, по которым Временное правительство проиграло схватку за власть с новыми претендентами на нее – большевиками. Версия, которую отстаивал вернувшийся в годы эмиграции от политики к своим занятиям по экономической истории России маститый ученый, не была плодом его собственных раздумий. Дело в том, что гораздо раньше его сформулировал и тщетно пытался отстаивать ее, как мы уже убедились в этом, не только А. М. Никитин, а также почти одновременно с последним А. Ф. Керенский, но она сколько-нибудь серьёзной поддержки ни у современников описываемых событий, ни у последующих поколений представителей российского зарубежья пореволюционной волны, как известно, не получила.
В завершающей части своего ответа в редакцию газеты Прокопович нашёл необходимым пересказать интригу, связанную якобы с совещанием общественных деятелей Москвы во главе с Н. Н. Щепкиным и присутствующими на этом совещании Прокоповичем и приехавшим от атамана Каледина штабс-капитаном Соколовым, интригу, предпринятую тем же господином П. В-овым против экс-министра продовольствия последнего состава Временного правительства. «На этом совещании, – цитировал письмо своего недоброжелателя С. Н. Прокопович, – якобы было доложено предложение Каледина прислать с Дона военную помощь для подавления «большевистской авантюры» в Москве, но от последней участники совещания отказались». В своем ответном письме в редакцию, касаясь этого случая Прокопович дважды подчеркнул, что он не только не присутствовал на таковом совещании, но даже услышал о нем впервые в Париже несколько лет спустя от представившегося ему капитана Соколова, которого он до того совершенно не знал. «Думаю, – продолжал он, – возможно, это совещание находится в связи с весьма странным предложением, сделанным мне на третий или четвертый день восстания в Москве четырьмя общественными деятелями от имени каких-то «общественных кругов». Эти лица предложили мне, единственному министру, уцелевшему от ареста, объявить себя диктатором и обещали в таком случае поддержать меня. Поддерживать же Временное правительство в целом они не хотят. Я объяснил им, что ни к каким авантюрам не чувствую склонности. Во всяком случае, более чем странно то обстоятельство, что штабс-капитан Соколов как посланник Каледина ходил во время восстания к каким-то общественным кругам и не сделал соответствующих предложений ни мне, ни Рябцеву. Если это предложение было официальное, то нужно было его сделать лицам, официально действующим от имени Временного правительства».