Сотворение мифа - стр. 52
В феврале 1732 года Паус сдаёт свой труд в академическую канцелярию. У него большие переводческие планы: вслед за Радзивиловской летописью он перелагает для иностранцев Степенную книгу, Синопсис, делает извлечения из летописей для своего Хронографа.
Вероятно, не без его участия в апреле 1734 года Академия обращается в Сенат за разрешением издать полное собрание русских летописей, «по прикладу (примеру. – С. Ц.) других народов, которые о исправлении (совершенствовании – С. Ц.) истории отечеств своих тщание имеют». Сенат передаёт дело в Синод, который, поразмыслив, объявляет, что «печатать истории» – только напрасно терять «бумагу и прочий кошт», поскольку «во оных писаны лжи явственныя». Охотников до чтения многотомного издания найдётся немного, «а хотя бы некоторые к покупке охоту и возымели, то первому тому покупку учиня, до последующих весьма не приступят. Того ради небезопасно, дабы не принеслось от того казённому капиталу какова ущерба»29.
Рукописи самого Пауса тоже лежат мёртвым грузом у него дома, «кирпичам и моли вверены без пользы», согласно его горькому замечанию. Академическое начальство не торопится печатать исторические и филологические опыты Пауса, а тем паче уважить его профессорским званием.
Неудачи превращают неутомимого труженика во взбалмошного старика. В одном из документов этого времени говорится, что «оный Паузе совсем без ума». В 1735 году он умирает в возрасте шестидесяти пяти лет. Все его бумаги поступают в академический архив.
Со слов Пауса явствует, что в последние годы его жизни между ним и Байером возникла дружеская связь, основанная на общем интересе к русской истории. Паус показывал Байеру свои переводы ещё в процессе работы над ними. Видимо, именно поэтому Байер и не находил нужным изучить русский язык, рассчитывая на то, что Паус составит более или менее полный свод древнерусских источников в немецко-латинском переводе.
К разработке древнерусской тематики Байер приступил, следуя своей прежней методе – отдавать предпочтение узкоспециальным вопросам.
Предметом своей диссертации «De varagis» (в русском переводе 1747 года – «Сочинение о варягах») он выбирает проблему этнического происхождения политической элиты древней Руси. Подобного рода исследования находились тогда на передовом рубеже исторической науки. Не далее как в 1727 году много шума наделала книга Анри де Буленвилье «История древнего правления во Франции», где сословное деление французского общества объяснялось особенностями истории зарождения государства франков. Законность привилегированного положения дворянства Буленвилье выводил из права завоевания, поскольку причислял французскую знать к прямым наследникам франков – покорителей римской Галлии. А вот третьему сословию – потомкам завоёванных галло-римлян, по его мнению, история закономерно отвела роль податной части общества.