Сошествие/Descensus - стр. 23

Она закончила вовремя юридический так же, как и всё в свой жизни: по всем правилам, с благодарственными грамотами. Светлая и мягкая, она оберегала Срджана от зла, дарила ему книги и рубашки, которые он занашивал до дыр. У неё так и не получилось уговорить его надеть туфли, однако она ни разу не допустила, чтобы он вышел на улицу в грязных ботинках. Она отдала себя Срджану со всей серьёзностью и вниманием женщины, твёрдо и неотступно решившей любить. Она выбрала его, терпеливо и с женской мудростью позволяя себе верить ему. Без лишних раздумий, без разговоров и пышных празднований, знойным солнечным днём они поженились, стоя перед неопрятным регистратором который, кося глазом на часы, в ожидании конца рабочего дня, читал им чьи-то топорные, наспех сочинённые скучные поздравительные стихи. Они начали жить на съёмной квартире, исполненные счастья настолько, насколько могут быть счастливы мужчина и женщина. Смиренная и трудолюбивая, она то и дело просила его прочитать ей его рассказы, которые он втайне сочинял. Когда он рассказывал ей о классической философии, она глядела на него влюблённым и исполненным гордого изумления взглядом. Она мечтала о путешествии в Париж и как она подарит ему сына, представляла себя вспотевшей от болезненных и мучительных родов, но от этого лишь более прекрасной, с младенцем на груди. Вещи Срджана она всегда держала на отведённом месте и всегда смеялась подсказывая где что лежит, когда он шумно искал то, что понадобилось ему в этот момент. Ему нравилось, когда она, в любимой шёлковой пижаме, по которой бродили солнце, луна и медведи, прижималась к нему и засыпала как ребёнок. Она любила Срджана безудержно и страстно. Не смыкала глаз, ожидая его, когда он опаздывал, и не засыпала, без его поцелуев. Когда они просыпались на одной подушке, обмениваясь сонными утренними объятиям, она называла его смешными и милыми именами, не обращая внимания на его, руку на сердце, немного наигранные гримасы. Она разговаривала с цветами, убеждённая, что так они быстрее растут, в новогодние праздники превращала скучную квартиру в настоящую сказку, украшая каждый её уголок блестящими такими весёлыми и бесполезными мелочами. А на порогом обязательно вывешивала венок – на счастье.

Женщина, немного похожая на шаловливого ребёнка, знала о Срджане всё, а если чего-то не понимала, то и не стремилась понять, а лишь принимала сердцем всего его, со всеми недостатками. Она просто любила. Мягкая как шёлк и такая же прочная. Она могла вынести и стерпеть гораздо больше, чем он, показывая слабости свои только перед ним, но за пределами дома никогда. Она умела держать лицо. Умела не плакать, а если когда и плакала, то тихо и ему в плечо, скрывая даже от него и его поцелуев, слёзы. Но однажды она ушла. Ушла также тихо как плакала. Ушла с маленьким чемоданчиком и даже не стала хлопать дверью. Ушла не потому, что полюбила другого, не потому что он всё время пропадал, не потому что в их двери постучала нищета, не из-за сифилиса и гонореи, которые он принёс с войны как подарок, полученный в результате многочисленных и бессмысленных сношений, похожих скорей на совокупление бродячих псов, чем на человеческую любовь. Она ушла не потому, что в родной дом он вваливался пьяным, окровавленным и избитым после очередных посиделок в каком-то кабаке. И не потому что среди ночи он вскакивал в холодном поту и выкрикивал команды и имена мёртвых, ей не знакомых людей.