Социологический ежегодник 2015-2016 - стр. 45
Он также подчеркивает, что все вышеописанные процессы разворачиваются на фоне своеобразного религиозного ренессанса – ситуации, когда в поиске своей идентичности в быстро меняющемся мире все большее количество людей обращаются к религии. Принадлежность к группе дает чувство защищенности и таким образом способствует преодолению одиночества и множества других трудноразрешимых, в особенности для иммигрантов, проблем. Однако повсеместное возрастание интереса к религии совпало по времени с атаками на башни-близнецы в Нью-Йорке, терактами в Мадриде и Лондоне – трагедиями, поместившими проблему радикального ислама в центр общественных дискуссий стран – импортеров иммигрантов из Северной Африки и Ближнего Востока. В конечном итоге «мусульмане на Западе» оказались в роли стигматизированной группы. При этом многие из них сочли необходимым еще раз публично и открыто заявить о своей исламской идентичности, активно выступив против неправомерных обобщений и распространения дискриминирующих стереотипов. В данном контексте, утверждает автор, социальная напряженность, обусловленная стремлением представителей мусульманских иммигрантских меньшинств «удержать» все аспекты своей идентичности, становится одной из определяющих черт современного австралийского общества, противоречащей задаче углубления сплоченности нации [c. 580].
Неслучайно политика мультикультурализма подвергается все более острой критике в Австралии, и страна постепенно дрейфует в сторону более ассимиляционистского подхода к иммигрантам. Объективная картина такова, что группы религиозных меньшинств, не ассоциированных с христианской конфессией, могут сталкиваться с различными формами дискриминации, выталкивающими их на периферию социальной жизни, за пределы сферы защиты системы норм, ценностей и моральных обязательств австралийского общества. Возникает конфликт лояльностей – этнической и общегражданской, – что самым печальным образом сказывается на уровне общественной солидарности в стране [c. 579–581].
Переходя к другим факторам, оказывающим влияние на социальную сплоченность, Дж. Ричардсон обращает внимание читателя на то, что Конституция Австралийского Союза не содержит главы, регламентирующей права и свободы граждан. В стране отсутствует так называемый билль о правах, где, в частности, было бы прописано право на свободу вероисповедания. Соглашаясь с Г. Маккиннон19, автор утверждает, что неприятие соответствующего законопроекта частично продиктовано страхом, что подобного рода инструмент придаст неоправданный политический вес меньшинствам и сузит доступное демократически избранному правительству поле для маневра в поиске баланса интересов конкурирующих социальных групп. Дж. Ричардсон отмечает наличие сильного сопротивления законодательной реформе со стороны основных конфессий, очевидно не желающих усиления альтернативных религиозных течений и к тому же опасающихся вмешательства государства во внутрицерковные дела, такие, например, как вопросы подбора кадров. Несмотря на то что Австралийская столичная территория (АСТ) с ограничениями, но все же приняла билль о правах в 2004 г., а штат Виктория последовал ее примеру в 2007 г., предложение сделать данный законопроект частью федеральной Конституции было дважды отвергнуто на голосовании в 1944 и в 1988 г. [c. 581].