Собирание игры. Книга первая. Таинственный фьорд - стр. 21

– Умница! И всё вы здесь – достойные люди! И мы эти Четыре последние вещи убрали. Это же Смерть, Страшный Суд, Ад и Рай. Ха! Уж больно наивно и упрощённо-с!

– Да не буду я в вашу эту хр… играть! – в очередной раз волчонком огрызнулся режиссёр, уронил свой бокал, разбившийся несколькими крупными осколками.

– Извините-с! – в голосе «проводника» послышалось холодное пение режущей бритвы – Извольте уйти! За борт, хе-хе, мы вас не выбросим, но за отказ участвовать в Игре Приглашённыхон вас должен будет наказать. «Страшный суд» – то всегда есть! Не хотите быть судьёй себе – будет вам судья и Суд! Вас придётся превратить. В другое тело… Грешки оставить… а судьбу… нейтрализовать. Нужен седьмой. Да-с! Я – при исполнении, я – всего лишь порученец.

– Ну чего ты, Варфоломеич! – замямлил, заступаясь и заминая инцидент бизнесмен – Давайте, пацаны, в «бутылочку» лучше поиграем! И девчонкам нашим скучать не дадим. Зря Татьяну-то ты спровадил…, приятная дамочка…, аккуратненькая.

«Варфоломеич» даже не ответил, а только прожёг (сквозь очёчки свои зелёненькие умеет, гад!) не блещущего умом, расшалившегося депутата презрением. «Кто хочет – тот добьётся, кто хочет – тот напьётся» – подумал лишь.

– Я умоляю вас! – буквально взмолилась Дебора – Простите его!

Она подбежала к Владиславу Фёдоровичу. Тот, пытался подобрать осколки, поранил руку. И эта милосердная девчушка взяла в свои руки его окровавленную руку, поднесла её к своим губам. На губе остался кровавый след.

– Извините… Что вы так волнуетесь за меня…, извините… – режиссёр благодарно смотрел в распахнутые влажные глаза Деби. – На вас моя… – он аккуратно взял у подбежавшей Алёны платочек и нежно отёр кровь. Его глаза стали ясными.

Просить прощения у Воловьева он не собирался.

И Витольд Варфоломеевич не спешил остыть от вспышки гнева. Он с завистью, зло смотрел как Алёна обматывала платком рану на пальце Владислава. Но на Алёну тот не смотрел. Повторял:

– Спасибо, Алёна Игоревна… Не стоит – а смотрел на Деби. Не отрываясь, словно нашёл что-то очень важное для себя.

Кобальтового цвета губы крупье чуть порозовели, растянули казенную, дежурную, неискреннюю улыбочку и произнесли:

–Любят тебя бабы! Эх, завидую вашей слабости «человеческой, слишком человеческой»…

Так частенько он, хвостатый и рогатый, выглядывает из-за нашего плеча, соблазняет, подначивает… И ан, – завидует!

– Извольте, Витольд Варфоломеич, внести дополнительную ясность… по поводу этой… рулетки… Вы сами… э… позиционировали нас (да так оно и есть!) достойными людьми… Не куклы, и вы – не кукловод? – возвысил голос Кирилл Алексеевич.