Снежная для зверя - стр. 4
Надёжные мозолистые руки обняли её за спину, укрыли от всего прочего мира, прижали к груди. Катарина зажмурилась, с наслаждением вдыхая знакомый запах горького табака, и упиваясь горячим, прерывистым дыханием Томаса. Слёзы, так долго сдерживаемые из гордости, обожгли веки, и покатились по щекам Катарины. Она судорожно всхлипнула, теснее прильнув к Тому.
— Ну, ну, крошка, поплачь… — уловив неловкую попытку девушки спрятать от него лицо, шепнул он, ласково поглаживая её по плечам. — тебе станет легче, вот увидишь.
— Я… — Катарина подняла голову, встретившись с потемневшими глазами Томаса. — я боюсь туда идти, Том.
— Так не ходи. — в два шага оттеснив Катарину назад, он принудил её опуститься на низкую скамейку возле печи, а сам сел на корточки напротив.
Она слабо улыбнулась, чувствуя себя уютно в кольце его рук. И смотрела, жадно, рассматривая каждую чёрточку мужественного лица, и не в силах была надышаться рядом с ним. Он был безумно привлекателен. Волевой подбородок, заросший колючей щетиной, чувственно очерченные губы, прямой нос, смоляные чёрные брови вразлёт. Глубокий шрам рассекал правую щёку от виска до уголка рта, и Катарина, не удержавшись, дотронулась до него, нежно провела по всей длине уродливой отметины. Давний рубец, напоминающий о схватке со зверем. Не с тем, что держит в страхе деревню, а с медведем, шкура которого служит теперь подстилкой для повозки.
Её храбрый, обожаемый Том. Её любимый… Брат.
— Послушай, крошка. Всё закончится, обещаю. Никто больше не пострадает. — красивые, сильные руки обвили её тоненькие, дрожащие пальчики, легонько стиснули, словно боясь сломать, и Том наклонился так близко, что Катарина замерла, мучительно переживая сладкие секунды томления. — я здесь, я не дам вас в обиду. Ни мать, ни Элизу, ни тебя, моя малышка. Особенно — тебя. Верь мне.
И он, подмигнув Катарине, нежно потрепал её по зардевшейся щёчке. Её захлестнуло потоком счастья, горячая волна разлилась внутри, согревая, пробуждая неведомые доселе ощущения. Веки вдруг отяжелели, будто придавленные тяжестью камней, губы невольно приоткрылись, безмолвно моля о том запретном, что заставляло Катарину просыпаться ночами, томясь от грёз. В какой-то момент ей почудилось, что Том сейчас её поцелует, и она закрыла глаза, затаив дыхание в ожидании…
Но его губы на миг, коснулись её щеки, и тёплая ладонь сомкнулась на руке девушки, принуждая встать. Разочарованная, пристыженная собственными грешными желаниями, она поспешно вырвалась, и, опередив удивлённо нахмурившегося Томаса, ринулась прочь из кухни…