Смерть на голубятне или Дым без огня - стр. 33
– Вы, может быть, хотели бы выпить чаю?
Татьяна в растерянности обратила взгляд на молчавшего до сих пор мужчину.
– Осип Петрович, распорядитесь что ли, нам всем чаю подать сюда, на маленький столик.
«Осип Петрович? Стало быть, не француз. Должно быть, он тутошний управляющий, потому нас и не представили, – догадался Иван Никитич. – Да, на управляющего он похож. Вряд ли загадочный художник имеет подобную обыкновенную наружность».
Осип Петрович молча поклонился и вышел. Татьяна, видимо, вполне убедившись, что ее тетушка не в той кондиции, чтобы соблюдать этикет, взяла роль хозяйки на себя. Она кликнула двух горничных, те сноровисто придвинули три кресла ближе к дивану, на котором возлежала страдающая Марья Архиповна, перенесли сюда же небольшой столик и взялись накрывать к чаю. Лев Аркадьевич пытался было протестовать, но к облегчению Ивана Никитича, эти протесты не были приняты всерьез, и скоро можно было, наконец, присесть и получить чашку изящного фарфора, наполненную чаем, и к нему булочек со смородиновым вареньем, рябиновую пастилу и свежайшие пряники. Настроение у Ивана Никитича стало заметно лучше. Теперь ему уже искренне интересно было, что же все-таки приключилось в доме Добытковых.
– Капли эти я все же настоятельно рекомендую вам, Марья Архиповна, принимать регулярно, а не только в те дни, когда вы почувствовали желудочное недомогание. Тут важен курсовой прием, чтобы накопленный целебный эффект давал о себе знать на протяжении некоторого времени и после того, как этот флакон у вас опустеет.
– Ах, Лев Аркадьевич! Вы не желаете меня услышать, – затрясла головой Марья Архиповна, высвобождая из-под чепца русые кудри, совсем такие же, как у племянницы.
«А ведь она вовсе не старая еще женщина, – заметил вдруг Иван Никитич. – Что там доктор говорил? Слегка за тридцать? И довольно миловидная. Держится только, как пожилая матрона. Еще и чепец этот зачем-то нацепила на голову. А что если это она влюблена в художника-француза? Ну конечно! Это вовсе не желудок ее беспокоит. Она, надо полагать, рыдает по причине разбитого сердца».
– Уберите, дорогой доктор, ваши склянки. Мои недомогания тут совершенно ни при чем! – заговорила Марья Архиповна, подтверждая догадку писателя. – Не на каждую беду есть на свете лекарство. Мы ведь, Лев Аркадьевич, сегодня получили ужасное письмо!
– Ужасное письмо? От кого же?
«От художника!» – догадался было Иван Никитич.
– От Катерины! – всплеснула руками Марья Архиповна и пояснила для Ивана Никитича:
– От жены моего покойного брата, Катерины Власьевны.