Смерть на голубятне или Дым без огня - стр. 24
– Смерть господина Карпухина – уже не новость, – заговорил Петр Анисимович, поглядывая то на собеседника, то на свою кофейную чашку, как будто советуясь с ней. – Говорят, пристав это дело считает несчастным случаем. Таким по нашим временам никого не удивишь. Жил человек, поскользнулся, упал и помер. Вот и весь сказ. Нет, дорогой Иван Никитич, тут больше писать решительно не о чем. Тем более с вашим талантом.
Петр Анисимович сделал паузу, но Иван Никитич молчал, и газетчик продолжил:
– Если вы действительно желаете материал для моей газеты написать, то я бы мог вам одну идейку подкинуть. Там, полагаю, не на одну статью будет. Но дело деликатное. И касается одной состоятельной семьи.
– А что же, ваш Ивлин не пронюхал еще об этом деле?
– Артемию это не по зубам. Его в тот дом и на порог не пустят с его-то репутацией разносчика сплетен. А вот вы, Иван Никитич, другое дело. Вы человек уже сделавший себе имя как литератор. Как никак в столичных журналах печатаетесь. С вами образованному человеку интересно будет познакомиться и поделиться новостями и переживаниями. Дело нужно будет описать с учтивостью и с изяществом. Речь ведь не просто об очерке, в котором говорилось бы о нравах нашего городка. Нет, там тайна!
– Тайна? Так, может, им лучше в полицию обратиться? – не поддавался на уговоры Иван Никитич.
– Ну, зачем же сразу в полицию? Там, может быть, тайна души человеческой. А, может – как знать? – дела амурные. Во всяком случае преждевременная огласка нам в этом деле ни к чему.
– Огласка ни к чему? Так зачем же тогда вы меня в это дело впутываете? Я думал, вы хотите, чтобы я статью написал!
– Все так и не так, – Сладков говорил теперь уже, не отрывая глаз от содержимого своей чашки, как будто, и правда, занялся гаданием на кофейной гуще. Иван Никитич поглядывал на него с напускным безразличием.
– Я вам расскажу. В одной состоятельной семье, живущей у нас в Черезболотинске, бывает в гостях загадочный человек. Говорят, что он художник и преталантливый. К тому же француз. Сюда приезжает писать виды. Хозяйка дома, в котором он останавливается, дама купеческого сословия, его привечает. Однако показывать сего господина, равно как и его полотна, не торопится. Городок у нас маленький, так что поползли уже слухи об этом загадочном художнике.
– Такой ли уж он загадочный? – усомнился Иван Никитич. – Наверняка, господин Виртанен все о нем знает. Наверняка два художника в таком маленьком городишке уже свели близкое знакомство. Спросите его.
– Господин Виртанен человек молчаливый, сдержанный. Он, если и знает, то всего говорить не станет. Наших читателей ведь не только уровень мастерства приглашенного живописца заинтересует. Тут, как я говорил, вопрос деликатного свойства. Уж не питает ли купчиха к французу сердечный интерес? Тем более, что она ему уже и флигелек под мастерскую определила. Общественность желала бы узнать о господине художнике побольше подробностей. Если бы вы согласились быть моим человеком у них! Наблюдать, записывать. Ведь шила в мешке не утаишь, рано или поздно они захотят организовать выставку или званый вечер устроят. А у нас к тому времени будет уже припасен матерьяльчик.