Смерть и круассаны - стр. 14

Ричард не имел ни малейшего представления, о чем они ведут речь, поэтому хранил молчание, но постарался изобразить на лице глубокую задумчивость, так, на всякий случай.

Валери поднялась, взяла переноску с Паспарту, и они втроем: Ричард, Валери и мадам Таблье – на мгновение замерли в молчании.

– Ну, Ричард, и что ты планируешь с этим делать?

– Я, э-э-э, ну… – он вовсе не был уверен, что нужно что-то предпринимать теперь, когда все подсказки пропали.

– Справедливый вопрос, – буркнула мадам Таблье.

Ричард, решив, что стоицизмом он здесь не отделается, склонил голову на грудь, признавая поражение. Он понятия не имел, что «планирует с этим делать», но зато чертовски хорошо понимал, что, принимая во внимание компанию, в которой он оказался, решение, вероятно, зависит вовсе не от него.

Если и существовала сцена, которая гарантированно появлялась бы в любом цветном голливудском фильме об ограблении 50-х годов выпуска, то такая, где главная героиня, обычно Грейс Келли, везла главного героя, обычно Кэри Гранта, в спортивной машине, на чудовищной скорости несшейся по какому-нибудь опаснейшему серпантину, обычно во Французской Ривьере. Она служила для того, чтобы показать превосходство главной героини. Пусть даже главный герой и демонстрировал признаки легкого дискомфорта, ему все же удавалось сохранить лицо. Ричард уже не впервые в жизни, к своему величайшему сожалению, вынужден был признать, что он не Кэри Грант.

– Во имя господа Всемогущего, не могла бы ты сбавить скорость?! – закричал он, и лицо его посерело, став похожим на цвет больничных простыней.

– Я еду не так уж быстро, – крикнула в ответ Валери, и ветер, подхватив ее слова прямо над низким стеклом, швырнул их через салон ее спортивного кабриолета прямо на уносящийся с жуткой скоростью асфальт.

Изначально Ричард предложил отвезти ее, но Валери почему-то решила, что его старая, битая жизнью малолитражка с надписями Les Vignes – Chambre d’hote[18] на каждой двери слишком заметна для их целей. Ричард так и не понял, почему, черт возьми, им нельзя быть заметными и как вышло, что канареечно-желтый спортивный «родстер» без крыши, с ревом взрывающий горизонт, таковым не считается. А еще он не был уверен, в чем заключаются их «цели», и его не оставляло ощущение, что ей просто захотелось покрасоваться. К своему глубочайшему смущению, он не смог понять даже то, зачем ей это.

Они оставили глубоко сомневающуюся и откровенно недовольную мадам Таблье приглядывать за гостиницей, дав строгие инструкции: никого не пускать. Хотя их следовало бы обозначить иначе: «не давать ничего вынести», – поскольку с утра Ричард успел потерять постояльца, найти кровавый отпечаток и разбитые, испачканные очки, потерять и очки, и отпечаток, лишиться еще двух постояльцев, которые, по его мнению, испугались всего произошедшего, но которые, как опасалась Валери, единственная постоялица, которую он не потерял, были не настолько безгрешны. А еще он лишился куска дорогих обоев, которые неизгладимо запятнал пресловутый отпечаток. По идее, четверги должны были проходить намного тише. Четверг – это подать пару завтраков, прогуляться по рынку, погрызть свежий багет, ухватить пару бесплатных колбасок на дегустации, а затем опрокинуть рюмочку-другую пастиса