Слово в классе. Пособие для современного учителя литературы - стр. 5

Пушкину с сильными мира все ясно. Державину, много от них в жизни потерпевшему, пожалуй, тоже. Тем не менее в его оде еще звучит классический призыв к идеалу. В послании «К Вельможе» у Пушкина, идеал, пожалуй, разве что в самом утонченном старике Юсупове, который уже не участвует «в волненье дел мирских», символу утонченного «изящного» 18 века, противопоставленному высокопоставленным подлецам века Александра 1, «воспитанного под барабаном». 18 век многими культурологами понимается, как «век гармонии», и с этой точки зрения можно заключить, что в стихотворении Державина эта пресловутая «гармония» идеального с реальным присутствует – лишь опосредованно – в самом этом пафосном, но безнадежном призыве к идеальному образцу просвещенного абсолютизма, в тоске по этой самой «гармонии»; в стихотворении Пушкина проблема общественной «гармонии» ставится лишь как некая недостижимость, следовательно, достичь хоть какой-нибудь гармонии человек способен лишь в жизни частной – да и то весьма условно, и – ценой отказа от любых действий в пользу гармонии общей.

Различие обуславливает и жанровая задача. У Державина – «гневная» ода, призыв-обличение-призыв; у Пушкина – стихотворное послание, которое старому князю (он через год умрет) пожалуй, польстило. Тем не менее общий знаменатель этих двух произведений находится в сходном понимании истории и Державиным, и Пушкиным. У Пушкина ключ в том, что все послание описывает Прошлое, что «…все, все уже прошли», что жизнь старого вельможи подходит к концу – но не сатирически ли звучат строчки:

Для какой жизни? Для чьей? Стихотворение дает недвусмысленный ответ – для собственной. Точно так же и у Державина вельможа в своих чертогах наслаждается прихотливыми обедами и ласками лилейно-розовых Цирцей – зевая в пресыщении. Юсупов разве что «свой долгий ясный век» еще «смолоду умно разнообразил», то есть не пресытился благами жизни и искусством, будучи дипломатом, заведуя театрами и Эрмитажем. Пушкин посещал Юсупова с 1827 года, и очевидно, что Юсупов наверняка умом, утонченностью, ощущением и поиском во всем гармонии, свойственными 18 веку, и даже своей жизнерадостностью превосходил многих современников Пушкина и был ему интересен. Повторимся, послание польстило старику и в этом смысле идеально решило свою задачу стихотворного послания. Но итог жизни вельмож все таки один, еще державинский, тот самый, из 81 псалма («Властителям и судиям»), и Пушкин тоже не мог не помнить этих строк: