Слова в дни памяти особо чтимых святых. Книга вторая. Июнь - стр. 66
Вольнодумное дворянство вкупе с безбожной образованщиной составляли плотный пласт, отделявший благочестивых царей от православного русского народа. Вся эта одурманенная западными ядами толща давила на царя с требованием свобод для пропаганды растлевающих страну идей, для борьбы с Церковью, для противления законной власти и ниспровержения ее.
Александр II Освободитель (правил 1855–1881) совершил великое деяние: наконец-то освободил крестьян из крепостного рабства в 1861 году. Но дальнейшие его либеральные реформы явились разнузданием сил зла. Царь освободил кого угодно, только не Мать-Церковь. Более того, он отнял у Церкви последнюю ее опору – право воспитывать крестьянских детей. Дело народного просвещения перешло к земству, где сразу стали задавать тон вольнодумцы. В учительских семинариях начали формироваться «воспитатели», понесшие в сельские школы чуму безбожия. Ретивая образованщина захватила прессу, и с ее страниц полились кощунства, богоборческая скверна, клевета на самого царя, замаскированные призывы к мятежу. Свободы расчистили путь «бомбистам», устраивавшим на царя-освободителя покушение за покушением, травившим его, как зверя, и в конце концов убившим. (В числе убийц была беременная женщина Геся Гельфман. Нося во чреве новую жизнь, она шла на преступление. Рожденный в тюрьме ребенок был усыновлен директором ташкентской гимназии. Есть версия, что впоследствии он поднялся на волне февральской революции 1917 года с именем Александр Керенский.) Царь пал от руки тех, кому он дал требуемые свободы. Мученическая кончина Александра II была прекрасна: он умирал за други своя.
Истинно верующих и православно мыслящих людей среди русской интеллигенции были единицы. Славянофилы, искавшие не казенной идеологии, а симфонии между Православием и самодержавием, были задавлены «общественным мнением». Показательно, что не западники с их богохульными разрушительными теориями, а славянофилы вызывали особое подозрение у цезарепапистских властей. Даже такой ревнитель веры и борец с революционной нечистью, как обер-прокурор К. П. Победоносцев (1827–1907), в своем грубом командовании епископатом, в противлении созыву Поместного Собора проявлял приверженность цезарепапизму. Так законная власть державы проигрывала духовную битву силам зла из-за своей внутренней ущербности. Голос тех немногих, кто видел надвигающийся на Россию ужас, оставался гласом вопиющего в пустыне (ср. Мф. 3, 3). Неуслышанными остались Н. В. Гоголь, Ф. М. Достоевский, Сергий Нилус, уже с безнадежной усталостью и отчаянием предупреждал о неминуемой катастрофе Константин Леонтьев. Пытались грудью противостать бесовщине служители Церкви святитель Игнатий (Брянчанинов), архиепископ Никон (Рождественский), святой праведный Иоанн Кронштадтский – царская власть оставалась глуха к их предостережениям. Когда Николай II под напором либералов объявил свободу совести – свободу антиправославной и антиправительственной пропаганды, – оптинские старцы сказали: «Теперь погибнет Россия».