Сломанное сердце - стр. 2
Я на весь этот концерт смотрела с недоумением. Даже дар речи ненадолго потеряла. А придя немного в себя, только и могла сказать:
– Марик, солнце, ты ничего не перепутал? Мы вообще-то просто соседи. Какие претензии?
Он дернул головой, вскинул подбородок, ноздри раздул и, всё так же гневно сверкая глазами, выпалил:
– А я, может, не хочу… не хочу быть просто соседом. Я, может… может, я… Я тебя, может, люблю…
И вдруг кинулся меня целовать. Зло и страстно. Я не ответила, просто потому что растерялась. А он поцеловал и… сдулся. Отвернулся, умчался в другую комнату, закрылся там.
А мне стало забавно и смешно. И удивительно. Я же совершенно не замечала его чувств, а ведь мне самой на тот момент Гаевский нравился.
Я постучалась к Марку. Он не ответил, я вошла сама. Смотрю, вытянулся на диване, лицом к стене.
– Что, Марик, устал, решил поспать? – пошутила я, присев с краю.
Он не двигался целую минуту, потом вдруг вскочил. Весь пятнами красными покрылся. И забурлил опять:
– Смешно, да? Тебе все время над всем смешно! А мне не смешно. Мне плохо! Ты меня измучила всего… Зря я к тебе переехал… Я уйду! Не буду вам мешать!
Пока он клокотал, я обняла его за шею и уже сама поцеловала его в губы. Нежно, мягко и отодвинулась. Он замолк. Захлопал изумленно глазами.
В общем, мы переспали. И мне не понравилось. Марик был тороплив, суетлив, неуклюж. А я вообще до него ни с кем и никогда. Так что мы друг друга стоили. Но не отчаялись. Пробовали, пытались. Как в кино не стало, но терпеть вполне можно…
А спустя год тоже решили скромно расписаться. Однако отец Марка нас не понял и закатил свадьбу человек на двести. Я бы не согласилась, наверное, но мой папа внезапно его поддержал. И мама тоже. А родителей своих я огорчать не люблю.
После свадьбы ничего не поменялось – мы по-прежнему живем прекрасно. Не ссоримся, нервы друг другу не мотаем, мозг не клюём. Только родители, и его, и мои, время от времени нас атакуют: когда уже будут дети? Но мы с Гаевским держим оборону.
Ни я, ни Марк обзаводиться потомством не торопимся, строим карьеру. Он – в универе по научной части двигается вперед под папиным крылом. Закончил магистратуру, аспирантуру, сейчас пишет диссертацию.
Ну а я – кручусь как белка в своём бюро. В универе я, правда, тоже веду часы как приглашенный преподаватель. Но это так, для поддержания формы и немножко для статуса. А вот бюро – это моё всё.
Я ночи не спала, из кожи вон лезла, чувствуя себя ходячим справочником юриста. Два года после универа отпахала помощником адвоката. Все нервы измотала, пока сдала квалификационный экзамен в Палате адвокатов. И это было только начало. Спасибо папе, он поддерживал и словом, и рублем, пока мои дела не пошли в гору.