Слом - стр. 28
Катя продолжала сидеть, не двигаясь, прикрыв глаза и расслабленно вдыхая вкусный лесной воздух. Но день разгорался, и вскоре солнечные лучи принялись гладить её по щеке, будить, возвращать в земной мир. И девушка, неохотно стряхивая остатки эйфории, встала.
Поляна и Хранилище Артефакта днём были совсем не страшными, заросшими, немного сказочными и пустыми. Девушка сначала даже не поверила увиденному, но кроме неё здесь больше никого не было. Осталось пятно от костра, смятая и утоптанная трава вокруг него. И ни души, ни лоскутка или черепка, ничего, словно всё это действительно было лишь кошмарным сном. И среди этой пустоты лишь одна забытая вещь – сама Катя.
Катя обернулась на вход к Артефакту и, преодолевая напавшую дрожь, подошла, заглянула внутрь и даже прошла несколько шагов по коридору. Но за поворотом было слишком темно, чтобы идти дальше, и пахло страхом. Страх смешивался с дыханием, прокрадывался в кровь, гася остатки радости и приглашая назад временно отступившие мысли. Левая ладонь начала гореть, а перед глазами сменяли друг друга видения мёртвых тел, расплывающихся кровавых пятен на одежде Эль-Элитина и лежащий ничком возле её ног человек.
Задыхаясь, Катя выбежала на улицу, но яркий солнечный свет не успокоил, лишь плеснул обиды – её бросили, словно ненужную вещь. И она заплакала. Слезы, копившиеся все предыдущие пять дней, текли по щекам, оставляя дорожки, и капали на перепачканную ткань.
Прошли часы, прежде чем Катя смогла взять себя в руки, вытереть рукавом лицо и взглянуть на начавшее темнеть небо.
– Мамочка, как же я хочу домой… – простонала она осипшим голосом. – Это кошмарный сон. Ведь правда, это кошмарный сон!
Катя начала методично осматриваться, надеясь найти хоть что-нибудь, что сказало бы, что её не вышвырнули, словно мусор. Но, увы, кроме крошечного родничка в трёх шагах от края поляны, не было ничего. У неё остались только её эльфийское тело, платье, снова сбросившее с себя всю грязь и оставшееся чисто-белым, и всегда холодный браслет, остальные украшения остались в гостевом доме. И ей предстояла, наверное, самая одинокая ночь в жизни.
Эль-Торис спешился возле гостеприимно распахнутых ворот гостевого дома и обернулся. Солнце уже скрылось за горизонтом, но в оставшемся слабом свете ещё можно было различить дорогу, а пригибаемая ветром трава обочин издали казалась белыми пятнами. Уставший конь не захотел ждать, пока эльф налюбуется пейзажем, и мелкими шагами пошел во двор к знакомой поилке.
Гостевой дом был разгромлен: повсюду валялись дрова из разбитой поленницы и осколки от глиняных кувшинов и кувшинчиков, а возле одной из стен ещё можно было различить высыхающие лужи. И никого вокруг, ни кухарок, ни служанок, ни мальчишки-конюха, ни хозяина, ни рабочих, ни гостей… Эльф снял уцелевший фонарь с привранного столба, затеплил фитиль и зашел в распахнутую дверь.