Слепая бабочка - стр. 33

До поздней ночи варили-жарили рыбу. Жгли дымный костёр, отгоняли комаров. Так что на следующий день тоже с места не тронулись. Бенедикт мудро рассудил, что, если будет за ними или за ночным братом какая погоня, лучше пропустить её вперёд. Пусть побегают, поищут ветра в поле. Фиделио блаженствовал, подбирая потроха и рыбьи головы. Фердинанду досаждал гнус. Он то бродил по густым кустам, чесался, то катался по траве, задрав ноги, но, в общем, тоже был доволен. Довольна была и Арлетта. Бенедикт бурчал, что надо бы поработать, но ясно было, что ему самому лень. Куда приятней валяться на солнышке под тихий плеск воды и шелест кудрявых рябин.

Что думал ночной брат – неизвестно. Арлетта за всё время от него и двух слов не добилась. Её немного тревожило, что он такой тихий. По её понятиям, любой ночной брат должен был бы… Нет, не стонать и жаловаться, это не по понятиям, но орать, ругаться и требовать выпивку. Этот же всё молчал. Не поймёшь, живой или мёртвый. Про коня своего с тайной поклажей не спрашивал, когда тронутся в путь – не любопытствовал. Есть-пить не просил, даже комаров не гонял. Сразу видно, не жилец. Должно быть, отбил себе что-то важное.

Бенедикт его скромных желаний не разделял. На четвёртый день ему наскучила рыба и тихая жизнь, захотелось мясного, да чтобы с хлебом и под хорошее пиво.

Так что запрягли Фердинанда, свистнули Фиделио, затушили костёр и поехали, куда дорога ведёт. С раннего утра, ещё под звёздами выбрались из лесу, миновали пустую кузню, спящую деревню, снова нырнули в лес, и повозку пошло качать по ухабам и сыпучим пескам с довоенных времён не чиненного Южного тракта.

Часа через три такой езды Арлетта, от греха подальше сидевшая внутри вместе с Фиделио, услышала жалобный шёпот:

– Дай руку.

Ночной брат подождал ответа, не дождался и позвал снова:

– Ну, где ты там. Почему, когда надо, тебя никогда нет? Тебе хорошо. Плывёшь… Корабль качается… День и ночь… Качается кораблик. Тебе всё равно куда плыть. Лишь бы с ним. А как же я? Ты ж меня не бросишь…

Арлетта не выдержала. Выскользнула из своего угла за занавеской, присела рядом с ночным братом, и тут же её схватили за руку. Очень крепко.

– Не бросай меня. Скажи мне, что я живой.

– Пока живой, – осторожно подтвердила Арлетта.

Больной охнул, пошевелился.

– Бабочка?

Бормочет, как ветер в траве шелестит. Едва слышно. Но руку не выпустил. Только перестал сжимать до ломоты в пальцах. Арлетта попыталась пальцы отнять. Всё-таки они ей нужнее. Не отдал.

– Останься.

– Ты ж не меня звал.

– Не тебя.

– А кого? – не удержалась любопытная плясунья.