Следствие ведут Колобки. Сказочные истории - стр. 23

– А то и скажу, что этот директор очень похож на артиста Симонова Николая, который всегда Петра Первого в кино играл.

– Уже теплее, – сказал Лука Лукич. – Потому что это и есть Пётр Первый. А картина называется «Пётр Первый допрашивает царевича Алексея Петровича в Петергофе».

– Я так и думал! – сказал Колобок. – Расскажите об этой картине поподробнее.

И Лука Лукич завёл рассказ на полночи о Петре Первом, о его неудачном сыне, об их конфликте, о побеге царевича за рубеж. И тут наступило утро, и Лука Лукич прекратил дозволенные речи. Третья ночь преступника Углова заканчивалась.

Прошёл день. Наступила четвёртая ночь. В эту ночь внимание Луки Лукича было остановлено на трёх картинах. Первая из них – картина художника Максимова «Всё в прошлом». Он сказал:

– Прошу высказываться.

Первым, как всегда, стал высказываться Вася Углов:

– В картине художника Максимова, которую мы видим перед собой, в ярких фиолетово-розовых тонах пропет гимн пожилому возрасту в доме престарелых в светло-весеннее время. На переднем плане – передний план, который изображает женщину в переднике. Это бывшая передовичка чулочной фабрики. Потому что она никак не может остановиться и до сих пор вяжет чулок.

– Чудесно! Нечего сказать! – воскликнул Лука Лукич. – А что вы добавите? – спросил он у Булочкина.

– Что проживающие в доме недовольны. У них плохое настроение.

– Это почему ещё?

– Потому что на втором плане у них клуб на ремонте. Кино не показывают. Они скучают.

– Ишь ты, скучают! – сказала Колбочкина. – А может быть, у них телевизор цветной всё показывает. А может быть, у них массовик-затейник из молодых, да ранний. А может быть, им художественную самодеятельность показывают, этим двум бабушкам.

– Нет, – сказал Колобок. – Это не дом престарелых. Это старинная картина про помещиков. Тогда престарелых не было.

– Шеф, – спросил Булочкин, – а как вы расследовали, что эта картина про помещиков?

– Дом старинной архитектуры, стиля деревенского барокко. Медный самовар с серебряным кофейником, дулёвский фарфор на столе.

– Почему вы видите только детали, а не видите картины в целом? Почему вы не видите настроения? – закричал Лука Лукич. – Ведь это картина не о кофейниках и самоварах. Это картина о прожитой жизни. О былом богатстве и беспечности, о жизни в окружении крепостных слуг и мастеров. Мы видим пожилую аристократку в чепце и длинном платье с интеллигентным и строгим лицом. А рядом с ней другую старую женщину в несколько уродливой позе. Одна из них погружена в мысли, а другая погружена в работу. А жизнь в лице зелёной травы и сиреневой сирени продолжает жить и бить ключом. Здесь налицо трагедия, а вы говорите «дом престарелых, клуб на ремонте»!