Сквозное действие любви. Страницы воспоминаний - стр. 54
В тот же вечер я проявил обе пленки и, к радости своей, обнаружил: в большинстве своем негативы оказались приличного качества. Ура!.. Перед отъездом отец вручил мне конверт, в котором лежали деньги на приобретение фотоувеличителя. Вот так-то!.. Мама добавила недостающую сумму, и буквально на следующий день я притащил домой огромную картонную коробку, в которой лежал роскошный по тем временам пузатый черный «Ленинград». Радости моей не было границ!.. Я стал полноценным фотолюбителем. Мне теперь не надо бегать в ателье проката! В любой момент я могу занавесить окно в ванной комнате и до одурения печатать собственные фотографии. После книг фотографирование стало моим вторым серьезным увлечением на долгие годы.
В следующий свой приезд отец подарил мне пневматическое ружье. Это тоже была одна из моих заветных мечт. На улице Дзирнаву, недалеко от нашего дома, находился тир, где за 5 копеек можно было купить один выстрел по мишеням, расставленным на полках противоположной стены. Как только у нас с Карлом появлялась «свободная» мелочь, мы бежали в этот тир и спускали весь свой капитал до копеечки за какие-то пятнадцать минут. Теперь же летом в Эрглях или зимой во время поездок с дядей Карлом за город мы могли стрелять сколько душе угодно, потому что маленькие свинцовые пульки в картонных коробочках продавались в спортивном магазине и стоили совсем недорого.
Так что приезды Глеба Сергеевича в Ригу оказались для меня весьма полезными.
В принципе каждому из нас надо совсем немного, чтобы изменить отношение к человеку, которого еще вчера ты считал своим злейшим врагом. Порой протянутая рука или дружеская улыбка могут сломать стену отчуждения гораздо быстрее, чем многочасовое «выяснение отношений». Как только отец проявил пустяковую заботу обо мне, сердце мое растаяло и от былого желания отомстить ему за то, что он так жестоко поступил со мной и братом, не осталось и следа. Почти не осталось… Для меня, не избалованного частыми подарками, хватило этого небольшого внимания и участия. И ведь стоило наше примирение совсем недорого: в общей сложности, рублей пятьсот.
Да, можно сказать, я с ним помирился. Точнее сказать, не «помирился», а примирился с теми взаимоотношениями, которые сложились между нами. Конечно, я по-прежнему любил его, но былого обожания уже не было, и к теплому сыновнему чувству примешивалась изрядная доля иронии. Я как бы защищался от возможности еще одного разочарования, еще одного удара, перенести который было бы гораздо труднее, и хотел интуитивно обезопасить себя. Так, на всякий случай. А в его письмах, наряду с отеческими наставлениями, между строк сквозила жалобная нотка: «Прости…»