Сквозное действие любви. Страницы воспоминаний - стр. 53
В дальнем углу между шкафом и письменным столом в старом кожаном кресле сидел отец. Мы не виделись больше года. Он нисколько не изменился и по-прежнему был все так же импозантен и красив. Но в эту минуту мне вдруг стало безумно жаль его. Может, потому, что сиденье нашего мебельного ветерана было сильно продавлено и товарищ генерал буквально утонул в его кожаных недрах. В эту минуту он показался мне таким маленьким, таким беззащитным!.. Я чуть не заплакал… «Поздоровайся с отцом», – распорядилась мама. «Здравствуй… те», – еле выдавил я из себя. «Ведь раньше вы, кажется на „ты" были?» – удивилась мама. «А мы и сейчас на „ты", – не слишком естественно, но очень весело и бодро успокоил ее отец. – Ведь так?..» Я промолчал. «Ну ладно, вы тут пока беседуйте, а я пойду на кухню. Через десять минут обедать будем», – тоже бодро и тоже не слишком естественно сказала мама. Ей, как и нам, было не по себе, и она решила разрядить возникшую неловкость самым удобным для себя способом: поскорее вышла за дверь, оставив нас в комнате одних. Попросту говоря, сбежала, предоставив мне самому расхлебывать эту чудовищную ситуацию.
Я боялся посмотреть в сторону отца. Стоял набычившись, словно двоечник, который не знает урока, изо всех сил сдерживая выступающие слезы. Глеб Сергеевич тоже был явно растерян и мучительно соображал, с чего бы начать. Просто обнять и поцеловать меня он почему-то не решился. Очевидно, помнил мою знаменитую фразу из прощального письма: «Когда ты будешь обнимать своего сына, вспомни о детях, брошенных тобой!..» А я?.. Если честно, очень хотел, чтобы мы обнялись. Хотя, спроси меня, ни за что бы в этом не признался. Еще чего!
«Как дела?» Весьма глубокомысленный вопрос. «Нормально», – последовал не менее глубокомысленный ответ. И вновь мучительная долгая пауза. «Мама говорила, у тебя проблемы с русским?» – нашелся Глеб Сергеевич. «Сейчас все в порядке», – успокоил я его. «Беседа» наша текла легко и непринужденно. Мы или подолгу молчали, или обменивались ничего не значащими, пустыми фразами.
«Как здоровье, караси?»
«Ничего себе. Мерси».
«Как дела у вас в кино?»
«Ничего себе, говно».
«И недавно?»
«Нет. Давно».
Наконец пришла мама, позвала нас обедать, и мы оба с облегчением вздохнули.
Сближению нашему способствовало одно весьма пустячное обстоятельство. Приобретя весной фотоаппарат и отщелкав за лето две пленки, я не мог увидеть результаты своего «творчества». Дело в том, что в Риге невозможно было достать проявитель. Его просто не было ни в одном магазине. Каждый день я обходил все точки, гд е продавались фототовары, – безрезультатно. И две кассеты с отснятой пленкой лежали в ящике письменного стола, бесполезные и в принципе совершенно ненужные. И вот после обеда мы с папой вышли на прогулку, и… О чудо!.. В маленьком магазинчике канцелярских товаров под стеклянной витриной лежали квадратные пакетики, на которых было написано волшебное слово: «Проявитель». У меня в кармане на этот случай лежали специально приготовленные деньги, но папа не дал мне истратить ни копейки. Щедрость его была воистину царской: он купил для меня двадцать пакетиков проявителя и столько же закрепителя. Ну все!.. Этого мне теперь надолго хватит!..