Сказки нашей крови - стр. 32

… как же так? – спрашивала бабушка, – как же – неизвестной? это ж мой портрет, у меня были имя, фамилия и биография, была судьба… тут она обычно начинала плакать, эта железная женщина, железная бабушка, видевшая такое, от чего люди не живут… и вот все-таки поехали, взяв детей и небольшие сбережения, – она молча подчинилась мужу, которого любила больше жизни, больше смерти и больше его грядущей могилы, которой не было, не было на свете, и вот, проникнув через румынскую тогда еще Бессарабию на Украину и даже сохранив при этом деньги, – потому что на Днестре, который стал в то время демаркационной линией, царила полная неразбериха, – они наняли телегу и поехали, надеясь добраться как-нибудь до Харькова, но на полпути свернули и взяли курс на Симферополь, так как Левант неожиданно решил, будто бы им лучше ехать в Крым, там, дескать, живет брат, Энвер Мурза Счастливый, и он на полуострове – не последний человек, – кто же знал, что брат, поняв все прежде времени, как раз в феврале обновил старую земскую дорогу и ретировался в Коктебель, надеясь пересидеть там опасные недели; дорога в Старый Крым лежала через Симферополь, а Леванта с Женей уже уносили центробежные вихри; попав в столицу полуострова, поняли они, что явились прямо в ад: на улицах города валялись обглоданные собаками трупы, по мостовым текло вино, вышвырнутое из разбитых магазинов и взломанных подвалов, между домами бродили пьяные матросы, одним видом своим сообщавшие обывателю об окончании в мире законного порядка; хватали без разбору, били, грабили, раздевали донага, при малейшем звуке – резали штыками; Женя и Левант не знали, где укрыться… она плакала, он нервничал, дети угрюмо молчали… почти сразу их остановили: обвешанные гранатами матросы столкнулись с ними нос к носу в переулке… гляди-ка, ахфицерик, – сказал один из них, по виду главарь, – щас мы с яго душеньку-то вынем! – и, подойдя вплотную, грубо схватил Леванта за пальто… Левант вспылил, но матросы надвинулись толпой, нахмурились… кажись, мы яго у Петрограде не добили, – заключил главарь, – то же ж кондуктор с «Беспощадного»! сука! ты пошто меня на линкоре нагибал? – какой тебе кондуктор? – злобно отвечал Левант, – я четырнадцать лет в России не был… я за таких, как ты, два раза под петлей стоял… меня жандармы в Петропавловке зубами рвали, а ты… матрос ткнул револьвер ему в живот: а ну, ручонки-то по-кажь! – Левант протянул руки; – вот… – с удовлетворением сказал главарь, – вот я и говору: ахфицер! ручки ж пухлые у яго, а нохти чистые, стало быть, не нашева корня человек! дай-ка пропуск мне… я чаю, есть у табе пропуск-то? – тут матросы подвинулись к Леванту ближе и стали шарить по его карманам… вот пропуск, Митрич, – сказал молоденький парнишка в черном, запачканном бурыми пятнами бушлате, вынимая из пальто Леванта деньги, свернутые трубкой, – вот же его пропуск! – это дело, – похвалил Митрич и забрал деньги у парнишки, – а это се́мья твоя?.. кака краля ма́ленька… тут он протянул руку и потрепал Женю по щеке… Левант дернулся и сразу выскользнул из матросских рук, но его схватили, и кто-то сбоку сунул кулаком ему в лицо, – словно по сигналу завертелись локти, и Левант упал под остервенелыми ударами; тут Женя закричала в голос, – мгновенно забыв о своем монашеском обете, она звала на помощь, хотя и понимала, что помощь не придет, Левант в этот миг уже упал, и матросы принялись бить его ногами; Женя кинулась прямо в гущу драки, в это месиво, пытаясь защитить мужа, но ее отбросили, не глядя, ударом кулака и она больно ударилась о тумбу, стоявшую под домом; – режь его, ребята! – крикнул кто-то, и тут поднялась чья-то винтовка, выставив вперед хищный штык… вдруг главарь, стоявший позади матросов, молвил: стой, братишки… у яго доку́мент якой-то заграничной… ну-т-ка, у штаб яго сведем… в штабе сидел некто невзрачный со злобным и брезгливым выражением лица, – бросив равнодушный взгляд в бумаги, он сказал: немецкий шпион… в расход его! и Женя в этот миг завопила, словно ее резали… тут в помещение вошел сухощавый человек во френче и вопросительно глянул на штабного… так шпион, Жан Августович… – сказал невзрачный, протягивая документы, – немецкий шпион, изволите взглянуть? еще и дитями, гад, прикрылся; Жан Августович взял бумаги: это французский… – какая разница! – возразил тот, – стре́льнем его на всякий случай… – пожалуй! – согласился Жан Августович, не предполагая еще, – да и можно ли такое вообще прозреть? – что с подобной же легкостию, так же на бегу и его приговорят в тридцать восьмом к десяти годам тюрьмы, где он погибнет вскорости от голода и безжалостной пеллагры, – этот курляндский Янис Шепте, взявший себе в Америке псевдоним Жан Миллер, этот неистовый истребитель