Скандинавский эпос - стр. 97

Между отдельными песнями «Старшей Эдды» есть довольно значительные стилистические различия: «Песнь о Трюме» стилистически близка к народной балладе, «Песнь о Хюмире» – к поэзии скальдов, «Песнь о Харбарде» очень прозаична, в «Речах Атли» много эпической вариации, и т. д. Об этих стилистических особенностях отдельных песен говорится в наших комментариях. Все же есть у песен «Эдды» некоторые общие стилистические черты, отличающие их от поэзии скальдов, с одной стороны, и западногерманской (древнеанглийской и древненемецкой) эпической поэзии, с другой. Общность обеспечивает им особое место среди памятников древнегерманской поэзии.

Для всей древнегерманской эпической поэзии характерен кеннинг, т. е. замена существительного обычной речи так называемым перифразом, по меньшей мере двучленным: «дорога китов» (море), «морской конь» (корабль), «раздаватель золота» (князь). В поэзии скальдов кеннинги достигают чудовищного развития. Там встречаются не только трехчленные, но и четырех-, пяти-, шести– и семичленные кеннинги: «тот, кто притупляет голод чайки звона блеска зверя Хейти» – это, оказывается, «воин», так как «зверь Хейти» – это «корабль», «блеск корабля» – это «щит», «звон щита» – это «битва», «чайка битвы» – это «ворон», а «тот, кто притупляет голод ворона» – это «воин». Многие кеннинги скальдов подобны загадкам и требуют знания мифологии, героических сказаний и скальдической поэтики. Часто они совершенно условны и выражают как бы не образ предмета, а его идею. Кеннинги в «Старшей Эдде» несравненно проще. Однако они менее просты и прозрачны, чем кеннинги в эпической поэзии западных германцев. Наряду с кеннингами типа «сын Одина» (Тор), «отец Магни» (тоже Тор) встречаются в «Старшей Эдде» и такие кеннинги, как «вепрь прибоя» (кит), «кит лавы» (великан), «змея крови» (меч), «гусята валькирий» (вороны), «ясень сраженья» (воин), «палка битвы» (меч), «земля ожерелий» (женщина) и т. п., которые едва ли понятны непосвященному. Впрочем, кеннинги типа «отец Магни» тоже требуют специальных знаний, например, знания мифологических имен.

Для стиля «Эдды» вообще характерно обилие собственных имен. Оно придает конкретность, но вместе с тем нередко затрудняет понимание. Значение многих из этих имен совершенно не известно. Некоторые из них, по-видимому, возникали вместе с песнью, были ее стилистическим украшением (см., например, комментарий к песням о Хельги). Другие черпались из традиции и нередко восходят к глубочайшей древности. Иногда собственные имена скопляются в целые перечни, так называемые тулы (см., например, «Прорицание вёльвы»). Обилие собственных имен в «Эдде», очевидно, связано с тем, что в древнеисландской поэзии еще давала себя знать древняя синкретическая традиция, – совмещение поэзии с сообщением всяческих знаний (мифологических и т. п.) Но любовь к собственным именам стала чертой, свойственной исландцам вообще.