Скандинавский эпос - стр. 117

Один из самых живучих предрассудков, распространенных среди исследователей «Старшей Эдды», заключается в том, что сочинение и хранение песни в устной традиции представляется протекающим в условиях авторского самосознания и авторского права, характерных для нашего времени. Представление это – реакция против романтического понимания древней поэзии как непосредственного выражения «народной души». Но трудно сказать, какое понимание древней поэзии ошибочнее: романтическое или позитивистски-модернизаторское. Из того факта, что песни «Старшей Эдды» не похожи на фольклор позднейших эпох и что в отдельных песнях есть своеобразие манеры, делается вывод о невозможности подновления и новотворчества. Неоспоримым, однако, остается то, что песни «Старшей Эдды» – в противоположность стихам скальдов – никогда не приписывались определенным авторам. Песни эти, конечно, не были «фольклором» в современном смысле, поскольку в обществе, в котором они возникли, само противопоставление «фольклора» «литературе» было другим, менее отчетливым и резким, чем в позднейшие эпохи. Но могло ли в произведениях, бытующих в устной традиции в условиях неосознанного авторства, не происходить подновления старого, отбрасывания изжитого и добавления нового?

бесспорно, что народная баллада – более поздний вид поэтического творчества, чем героические песни. Но отдельные совпадения со стилем баллад в эддической традиции тоже не являются доказательством позднего происхождения той или иной песни в целом. По-видимому, влияние народных баллад дало себя знать в Исландии, еще когда песни «Старшей Эдды» бытовали в устной традиции. поэтому естественно, что эти песни могли подвергнуться известной модернизации в соответствии с новыми поэтическими веяниями. Однако стилистическое сходство с балладами, обнаруживаемое в некоторых героических песнях «Старшей Эдды», едва ли следует объяснять, (как это сделал немецкий ученый Вольфганг Мор) тем, что эти песни представляют собой перевод с датских и нижненемецких баллад. Существование датских и нижненемецких баллад, послуживших прообразами для песен «Старшей Эдды», гипотетично. Между тем наличие специфически исландского в этих песнях, (прежде всего – аллитерационный стих, давно изжитый на континенте), противоречит возможности их «перевода».

Согласно исследованиям другого немецкого ученого, Ханса Куна, есть известные ритмические сходства между героическими песнями «Старшей Эдды» на сюжеты южногерманских сказаний и немецкой аллитерационной поэзией (от которой, однако, почти ничего не сохранилось). Кун объясняет эти сходства тем, что соответствующие песни «Старшей Эдды» были якобы переведены с гипотетических немецких оригиналов, проникших в Скандинавию, как он предполагает, двумя волнами – во второй половине IX в. и в начале XII в. – вместе с самими южногерманскими сказаниями. Кун находит известные ритмические сходства между остальными песнями «Старшей Эдды» и английским аллитерационным эпосом. Но в этом случае он не предполагает «перевода» (с гипотетических английских оригиналов на исландский или наоборот).