Система научно-богословской аттестации в России в XIX – начале XX в. - стр. 89

Однако ни «Начертание правил» 1808 г., ни Устав 1814 г. ничего не говорили о чинах, которые могут быть присвоены обладателям той или иной ученой степени, даваемой от духовной академии. Единственным упоминанием о гражданском достоинстве духовно-учебных званий и степеней было указание на то, что выпускники семинарий, оканчивающие их в 1‑м разряде, имеют права университетских студентов[350]. Причиной забвения столь важного права, как чиновное право для России синодальной эпохи, было особое представление о духовной школе как несовместимой с чиновническими достоинствами. Тем не менее уже при выпуске II курса СПбДА (1817) встал вопрос о гражданских правах преподавателей и выпускников духовных школ, не имевших священного сана. Стимулом для постановки этого вопроса стало назначение в 1816 г. обер-прокурора Святейшего Синода и члена КДУ князя А. Н. Голицына министром народного просвещения. Соединив попечение о двух системах образования, князь Голицын постарался, с одной стороны, организовать совместное решение общих проблем, встающих перед всеми российскими учебными заведениями, к какому бы ведомству они ни принадлежали. С другой стороны, им был поставлен вопрос о распространении на высшую духовную школу тех прав и привилегий, которые были дарованы университетам в 1803–1804 гг.[351]

Для удобства совместного решения всех проблем учебных заведений, в том числе связанных с правами их преподавателей и выпускников, Высочайшим указом от 7 апреля 1817 г. представители духовной школы – ректор СПбДА архимандрит Филарет (Дроздов) и ректор Санкт-Петербургской ДС архимандрит Иннокентий (Смирнов) – были введены в состав Главного правления училищ[352]. Обсуждения шли параллельно в Главном правлении училищ и в КДУ. В августе того же, 1817 г. императором Александром I был утвержден доклад КДУ о чинах и преимуществах преподавателей духовных школ, имеющих ученые степени[353]. Таким образом, законным порядком было утверждено право профессоров и преподавателей духовного ведомства, имеющих ученые степени, на гражданские чины «применительно к 26‑му пункту «Предварительных правил» народного просвещения»[354]. То есть выпускники академий, не имевшие священного сана, в иерархической чиновнической лестнице были уравнены с соответствующими местами выпускников российских университетов, о которых говорилось выше.

За три года применения этого закона возник ряд вопросов, требующих уточнения, и в сентябре 1820 г. последовал еще один Высочайше утвержденный доклад КДУ на ту же тему[355]. В нем более детально проводи лась регламентация получения чинов выпускниками академий. Прежде всего было оговорено, что профессор духовной академии, преподающий «духовные науки», должен быть духовного звания, для которого уже определены особые права и преимущества. Со званием профессора право на чин «не соединяется». Однако оговаривалась и возможность получения профессорского звания наук «не собственно духовных» лицами светскими. В таком случае он должен был пользоваться общими правами гражданской службы, определяемыми соответствующим чином. Бакалавры (адъюнкт-профессоры), имевшие ученую степень магистра, получали чин VIII класса, а имевшие степень кандидата – IX класса, но утверждались в этих классах по выслуге четырех лет «с одобрением». Продолжая службу в должности бакалавра или профессора по наукам «не собственно духовным», они имели два года старшинства в классах