Система научно-богословской аттестации в России в XIX – начале XX в. - стр. 129

. Предметы специализации были переформированы в четыре группы[484]. Для решения третьей задачи члены Комиссии 1910 г. подвергли анализу годовой опыт практических занятий. Была отмечена несомненная польза от практических занятий: «приближение студентов к основам науки», «ученое любопытство», возбуждаемое чтением рефератов, ответственность, возлагаемая на каждого студента. Можно было надеяться, что именно практические занятия будут той живой струей, «которая может смыть средневековую схоластику, тяжелым бременем давящую нашу богословскую науку доселе»[485]. Но перегруженность студентов не позволяла эффективно готовиться к занятиям, а преподавателю было трудно работать с целым курсом. Члены Комиссии постарались указать, как должны готовиться студенты к практическим занятиям и на что может употребить эти занятия преподаватель. Однако сформулированные в результате обсуждений комментарии повторяли уже много раз высказанные ранее пожелания об изучении источников науки и учебных пособий, разборе важнейших сочинений из литературы предмета, знакомстве с учебниками и учебными пособиями семинарского курса и т. д. По кафедре пастырского богословия и гомилетики, кроме изучения важнейших патрологических и гомилетических произведений, студенты должны были заниматься практическим проповедованием, упражняться в произнесении заранее приготовленных проповедей «на память» и экспромтом, а преподаватели – разбирать эти проповеди и давать советы. Такой порядок был возвратом к системе митрополита Платона (Левшина), хотя, конечно, небесполезной.

Проект 1910–1911 гг. вызывал общее недовольство и критиковался, хотя и имел некоторые сдвиги в научной подготовке студентов академий. Идея иерархии предметов внутри самого основного богословского ядра лишь отчасти вошла в окончательный вариант Устава: Священное Писание и патрология получили двойное преимущество в часах (предложения членов Комиссии 1909 г. были более радикальными), все остальные науки были равны по количеству часов и отчетности. Группы специализации имели определенную направленность, в которой можно видеть самостоятельную ценность для высшего богословия, а не для подготовки преподавателей семинарий. Но идея, прозвучавшая в заседаниях Комиссии 1909 г., – специального изучения основных богословских наук – в окончательном варианте отсутствовала. Группы, включая лишь предметы, не вошедшие в число общеобязательных, не охватывали, таким образом, основных богословских наук: догматики, церковной истории, литургики, пастырского богословия и пр., и не давали возможности углубиться в одну из них. Кроме того, для углубления в богословие групповые предметы занимали неподходящее место в учебных планах: они изучались на первом и втором курсе, то есть тогда, когда студенты лишь приступали к серьезному, академическому, изучению основных богословских наук. Выбор группы предоставлялся только что поступившему в академию семинаристу, мало представлявшему изучение богословия на высшем уровне. Неудобен был и годичный отрыв начала научной специализации (т. е. написания выпускного курсового сочинения) от изучения групповых предметов. Таким образом, вся ответственность и тяжесть научной специализации выпускника академии по-прежнему падала на выпускное сочинение. Идеи научной специализации на старших курсах, постепенного сосредоточения внимания и занятий на определенной богословской науке, области, вопросе, звучащие и в 1905–1906 гг., и на заседаниях Комиссии 1909 г., так и не получили закрепления.