Синдбад - стр. 23
– Мой повелитель, – главный визирь вновь склонился в поклоне, – смею напомнить вам, дерево это у жителей вашего города считается священным. Оно старо, как наш город. Возможны народные волнения.
– Да? – засомневался эмир.
– Именно так. К тому же, если будет угодно сиятельному эмиру, мне кажется, проще спилить злосчастный сук.
– Ты как всегда прав, визирь! – обрадовался Нури ибн Кабоб. – Немедленно спилить сук!
– Будет исполнено, мой повелитель. Ваша мудрость не ведает границ! – льстиво произнес главный визирь и поспешно удалился.
– А что делать с собаками, о мой повелитель? – опять влез мирза.
– Да чтоб ты провалился со своими собаками! Тут такое… Эй, кто-нибудь, позовите нашу дочь. Живо!
Эмир дотянулся до тапок, стянул их с ног и одним запустил в мирзу, а другим – в соловья, пытавшегося перекричать эмира. Клетка сильно закачалась. Соловей примолк, втянув голову.
– Э, нахальная птица!
Мирза тем временем сиганул в сторону пруда, высоко подобрав халат.
– Эй, кто там? Принесите наши тапки!..
Амаль явилась в сопровождении свиты и, чуть присев в знак уважения, похлопала очаровательными густыми и длинными ресницами.
– Вы звали меня, отец?
– Звали, дочь наша. Мы хотели поговорить с тобой…
– О женитьбе?
– О какой еще женитьбе? – вспылил Нури ибн Кабоб, с трудом усаживаясь и подгибая ноги.
– Как же, отец? Вы мне все уши прожужжали принцами, а теперь спрашиваете, какой? Так вот, драгоценный отец, я выбрала жениха!
– Ты? Выбрала жениха?! – Эмир подскочил, словно ужаленный. – Кто он, скажи нам скорее, дочь наша! Может, Акмаль ибн Салад – принц восточных земель, что простираются до самого моря? Или Нурали аль Маруф, у которого из-под земли бьют удивительные источники горючей черной воды?
– Ни тот ни другой! – отрезала Амаль. – Все они самовлюбленные дураки!
– Зато богатые-е, – мечтательно причмокнул губами эмир.
– Мы, дорогой отец, тоже, милостью Аллаха, не бедны!
– Так кто же он тогда, твой жених?
– О, он прекрасен и чист, словно Ризван5, силен как лев, ловок и быстр как гепард. – Амаль мечтательно воздела руки к небу.
– Да-да, но все же? Скажи, наконец, его имя! – нетерпеливо воскликнул Нури ибн Кабоб, потрясая руками.
– Ах, отец! – горестно вздохнула Амаль, опуская голову. – Я забыла, как его зовут.
– Как так – забыла? – опешил эмир.
– Он сегодня посетил наш сад…
– Наш сад? – задохнулся Эмир от догадки. – Не тот ли это нищий оборванец, который посмел?..
– Не называйте его оборванцем, отец! – топнула ножкой Амаль, сжимая кулачки. – Он благородный! И не говорите о нем плохо.
– О, наше больное сердце, – застонал Нури ибн Кабоб. В животе его что-то кольнуло, и ладонь эмира, приложенная к груди, сползла вниз. – О, наш несчастный живот! Ты нашей смерти хочешь, да?