Шурум-бурум - стр. 5
– Простите, – принялся паясничать якобы не врубающийся в ситуацию главред, – но я действительно не могу понять, о чём идёт речь.
Вторая очередь прошило тело редактора Василисы Пичужкиной. Она повалилась прямо на Чумовую и какое-то время картинно дрыгала конечностями. Она всегда любила повыпендриваться.
Перед смертью, как выяснилось позже, Пичужкина успела надиктовать на встроенный в свой мобильник диктофон следующую фразу: «Это Лукошин, это он убийца! На груди его водолазки – вроде бы от Gucci – серебром выгравированы крупные литеры «О» и «Л».
(Этот предсмертный бред, разумеется, имеет ещё меньшую доказательную ценность, чем даже накарябанное кровью слово «лук». «О» и «Л» – представьте себе только! Да это мог быть кто угодно! Хоть Олле Лукойе из сказок Андерсена. Почему вы не обвиняете Лукойе, слабоумные газетчики, а норовите обвинить ни в чём не повинного Лукошина? А? Что, нет ответа?..)
– Так да или нет, амиго? – задал в третий раз свой странный вопрос беспощадный маньяк в чёрном.
– Подожди, компанеро, подожди! – вставая на колени, взмолился Чубынин. – Ведь у нас всё не так должно развиваться. Ты ещё не достал свою красивую тёмно-коричневую гитару, которую без сомнения украл у самого Пако Де Люсии – заметь, это комплимент, а не наговор, – ты ещё не сплясал на столе и не спел проникновенную и зажигательную песню мексиканской группы Los Lobos. Ты ещё…
– Значит, нет? – сделал вывод Человек в чёрном и навёл на Чубынина автомат.
– Не-е-е-е-ет!!! – завопил главный редактор «Нового знамени Октября». – В смысле, да, да. Я согласен, я говорю «да». Я на всё согласен. Я готов опубликовать в журнале твой роман! Он выйдет в следующем номере, буквально через месяц. Ты сможешь потерпеть месяц, амиго? Всего месяц, а потом – потом ты станешь нереально знаменит, нереально богат. Мы будем работать в паре, ты и я, писатель и редактор, стихийность и здравомыслие, огонь и бытовой огнетушитель… Э-э-э, да мы с тобой горы свернём, дружище!!!
Человек в чёрном достал сигару и, чиркнув спичкой о ляжку, закурил. Затем трагически покачал головой.
– При чём здесь роман, компанеро? – спросил он. – При чём здесь твой убогий журнал? При чём здесь вообще Лукошин, которого я знать не знаю и начал с него разговор просто так, для того чтобы с чего-то начать? А? При чём здесь всё это? Неужели ты так и не понял, что я требовал дать ответ, будешь ли ты наконец расплачиваться за ту уйму кредитов, что набрал во всевозможных магазинах или не будешь?
Шокированный таким поворотом Чубынин потерял дар речи. Потный, трясущийся, он смотрел на Человека в чёрном снизу вверх и вспоминал свою первую купленную книжку, которой стал сборник рассказов какого-то карачаевского писателя. Перед смертью, как ни странно, все вспоминают самый нелепейший момент своей жизни.