Размер шрифта
-
+

Шурум-бурум - стр. 6

Человек в чёрном вложил дуло автомата в рот Чубынина и нажал на спусковой крючок. В следующую секунду мозг редактора выплеснулся на обветшавшую стену кабинета замысловатым узором, в котором особо буйные фантазёры увидели крайне примитивную копию знаменитой картины Пабло Пикассо «Девочка на шаре». Абсурд, разумеется. Как мозги могут сложиться в картину?

Затем Человек в чёрном ещё в течение пятнадцати минут ходил по редакции, забрасывая кабинеты гранатами и бормоча какие-то эмоциональные фразы. Что-то вроде: «Понабирали кредитов, интеллигенты сраные…»


Думаем, что приведённая реконструкция событий уже избавляет Олега Лукошина от каких бы то ни было подозрений. Есть, однако, отдельные господа, которые ни в какую не желают верить этой версии и утверждают, что последняя часть беседы главного редактора Чубынина и Человека в чёрном придумана нами для обеления Лукошина. Мотивом совершения преступления они называют обиду знаменитого писателя на всё редакторское братство. Обиду, вы можете себе представить такую глупость!

Идиоты, на что вы рассчитываете? К чему вы стремитесь? Верите ли во что-то святое? Неужели поиски компроматов на великого человека – единственное дело ваших никчемных жизней? Остановитесь, безумцы! Лукошин – это наше всё! У нас не было и не будет другого такого человека!

Самое смешное, что эти господа почему-то упорно игнорируют наиболее веский довод в пользу невиновности Лукошина – довод, который не позволил привлечь его к ответственности во время проведения следствия. Дело в том, что Лукошин имел стопроцентное алиби. Будучи членом Армии Спасения, в тот самый день он находился в далёком государстве Зимбабве, где совершенно бескорыстно кормил грудью умирающих от голода малолетних негритят.

Есть ещё вопросы?

Всё, Лукошин чист.

Лукошин и силы зла

Был сумрачный дождливый день, я брел по городским улицам и обдумывал сюжет будущего рассказа. Точнее сказать, я чувствовал, что сюжет, о котором я пока не имел ни малейшего представления, вот-вот явится ко мне. Это очень специфическое, сакральное чувство: вроде бы, все так же, как и прежде, но ты знаешь, что внутри, в груди, поселилось что-то особенное, что-то горячее и колючее. В самые ближайшие минуты оно непременно прогрызет дорогу наружу и озарит тебя ослепительным блеском своего великолепия.


В придорожной палатке с аудио-видео барахлом стоял чувак и вяло переминался под порывами ветра. Бросив небрежный взгляд на его товар, я вдруг выхватил из кучи названий будоражащие слова “Blues Magoos”.

– Ни фига себе! – присвистнул я. – Вот так музон у тебя!

Страница 6