Штормовой дозор. Утонувшая невеста - стр. 75
Все это я протараторила, не оборачиваясь, но кожей чувствовала, как он смотрит. Он прав, надо как-то налаживать отношения. В конце концов, мне ведь опять к нему бежать, когда струшу.
– Можете приходить, когда пожелаете. Да хоть вообще в мою комнату перебраться. Я не буду ничего убирать, – сказал он, и я почувствовала, как краснеют даже уши. Под таким предлогом меня еще никто в свою кровать не приглашал. – Вам нечего стыдиться. Если бы я видел то же, что и вы, наверняка и сам к вам пришел бы.
– Сомневаюсь, – хмыкнула я. – Вы вообще ничего не боитесь.
– Ошибаетесь. Боюсь, как и любой человек. А когда вас утешаю, становится легче, так что можете считать, что оказываете мне услугу.
Покосившись на него, я убедилась – не насмехается, вроде как говорит всерьез. Или прикидывается, эмоциями он владеет виртуозно. Бросив через плечо, что он может пользоваться этой услугой в любое время, я взяла таз и ушла выливать грязную воду.
Мы договорились, что в нашей ситуации очень важна возможность уединиться. Вигго объяснил, что режим не менее важен, нельзя распускаться и давать волю лени. Он привык жить по графику, даже в те дни, когда не был занят работой, и предложил мне также придерживаться его.
Утро начиналось с завтрака, во время которого мы беседовали и обсуждали погоду и планы (если это можно было так назвать). После наступало личное время, пара-тройка часов, в которые мы друг друга не беспокоили. Затем следующая отметка – обед, с ним возиться приходилось дольше, но теперь я была этому даже рада. А промежуток до ужина предполагалось занимать чем-нибудь по настроению.
В первый день я разбирала вещи, чистила верхнюю одежду и обувь, с тщательностью аутиста сложила по стопочкам белье на следующую неделю. Потом читала газеты – за прошедший сезон их много скопилось. Большинство статей рассказывали о совершенно непонятных событиях, но я не стала обращаться к Вигго за разъяснениями.
Мне все еще было с ним тяжело. Казалось, чем меньше мы будем друг другу надоедать, тем лучше. И ночью я зашторила окно, погасила свет и накрыла голову подушкой, чтобы не видеть и не слышать ничего пугающего. В этот раз удалось сдержаться и не прибежать к Вигго. Я даже немного собой гордилась.
На второй день мы долго говорили, до позднего вечера. Ничего особенного, просто болтали о пустяках. Все-таки без общения оказалось совсем уж тоскливо.
На третий Вигго уговорил меня выйти из дома, уличив момент, когда ветер немного стих, а дождь едва моросил. Вцепившись в его локоть, едва переставляя вдруг отяжелевшие ноги, я медленно вышагивала по мокрой, скользкой тропе. Ни слова не говоря о тех пятерых, что выстроились вдоль берега и молча провожали нас взглядами стеклянных глаз.