Щитом и мечом - стр. 20
И наши, «смершевские», и орлы Чиркова из Сыскного приказа перетряхнули всех и вся… без толку. Никаких ниточек. Абсолютный и безнадежный нуль, дырка от бублика, вселенская пустота оглушительного масштаба.
Хорошо поставленная служба способна нормально функционировать, даже лишившись «головы». СМЕРШ, потеряв начальника, до поры до времени работал не хуже, чем прежде. Что-то взял на себя Ушаков, что-то перепало мне, Ивану и Турицыну.
По слухам, доходившим до нас, в верхах шли активные поиски нового комиссара, просеивались и отбирались кандидатуры.
Васька Турицын предполагал, что продвинут кого-то из наших, к примеру, меня.
— С какой стати? — спрашивал я, хотя не скрою, был бы польщён назначением.
— Да ты сам посуди — кого ещё? — горячился Василий.
— Был бы стол, а кого посадить — найдётся, — хмыкал я, в душе лелея надежду.
Плох тот чиновник, который не хочет стать большим начальником.
— А Ушаков?! Нешто он другого предпочтёт? — удивлялся Турицын, искренне полагавший, что по значимости Андрей Иванович идёт чуть ли не вторым после императрицы.
Василий ошибался. Ушаков, несмотря на высокий чин и немалую должность, не обладал всей полнотой власти, ему приходилось считаться с подковерной борьбой, которую вели между собой дворцовые партии.
Естественно, никто не посвящал нас в детали, но отголоски всё равно долетали. Как ни крути — мир тесен. Где-то есть обязанный тебе знакомый, или кто-то не воздержан на язык и позволяет себе лишнее. Но мне было совершеннейшим образом всё равно, что мутили всякие остерманы с биронами. Кого бы они ни выбрали — Федора этим не вернёшь.
И вот тайное, наконец, стало явным. В воскресенье всех свободных от дежурства вдруг сдёрнули с мест и вызвали на службу.
Вестовой, прискакавший за нами, многого не сообщил.
— Велено передать, что новый комиссар к себе требует.
— Новый комиссар… А кто он таков? — заинтриговался Иван.
— Ишо не знаю. Фамилия яво Белов … Грят из бывших драгунских полковников.
Мы пожали плечами: Беловых, что Ивановых — пруд пруди. Поди догадайся, на каком остановили выбор.
— Ладно, на месте узнаем, — сказал я, а братец принялся ломать голову, извлекая из памяти всех известных ему Беловых.
— Может Степана Алексеевича племянник?
— Какого Степана Алексеевича?
— Да того самого… Ты должен его знать! Помнишь, дело о краже пороха?
— А, этого… Может, и впрямь его племянник?
— Нет, вряд ли… Напутал я. Того Белова в Штаты отправили.
Я невольно усмехнулся. Тут в обиходе привыкли называть Штатами или Генеральными Штатами современную мне Голландию. Такие вот парадоксы эпохи. У людей моей эпохи ассоциации со словом «штаты» абсолютно иные.