Северный Удел - стр. 33
Я поморщился. Много допущений. Мало фактов.
Но, конечно, как раз то, что о «пустой» крови даже слухов нет, говорит о редкости ее проявления. Со статистикой по убийствам я погорячился…
Скорее всего, кровь необходима только для устранения великих фамилий, более того, лишь определенных ее обладателей.
А не состояли ли таким образом Штольц, Иващин и Поляков в заговоре? Против кого? Против государя императора, конечно. Больше-то…
Я нарисовал зубчатую корону.
А их убийства – это что, контрзаговор? Игра на опережение? Тогда мне ничего найти просто не дадут. И отец, получается, тоже замешан…
Зачем же его сына назначать на следствие?
Да нет, повел я плечами, какой бред!
Я смотрел в глаза государя. Не было в них страха заговора или разоблачения. Другой был страх. Страх неизвестности.
Что-то я упустил…
Грубо: копать нужно с двух сторон. Со стороны великих фамилий – связи и причины, были ли угрозы, были ли странности в поведении перед смертью в конце концов, что общего было и есть между убитыми. И, кстати, еще не убитыми. И мной.
Это вопрос. Это надо обдумать.
А со стороны убийц – как можно четче выявить дату превращения, от даты плясать по контактам, по близким, по знакомым, кто заходил и когда. Потому что не верится мне что-то в спонтанный характер убийств, видится стоящая за ними злая воля, а значит, и «пустая» кровь – продукт, скорее, рукотворный.
Кто-то, возможно, проворачивал с убийцами что-то вроде обряда посвящения в кровники. А там уже…
Интересная все же кровь. Низкая – серая. Животная – слабо-коричневая. А здесь… По медицинским учреждениям расспросить бы, не встречал ли кто чего-то подобного. Это, впрочем, для Сагадеева, если он сам уже не сообразил.
Я посмотрел на лист – исчеркано, зарисовано, улитки ползут – и смял его. Поднес к свече.
Бумага занялась неохотно, огонь облизал уголок, потом закрепился на нем и пополз к пальцам.
В пепельницу!
В просвет между шторами поплескивал слабенький предутренний свет. В кресле завозился Майтус, подобрал ноги, демонстрируя мне грязные голые пятки.
А если, наоборот, заговорщики убирают тех, кто может их раскрыть? Или тех, кто что-то знает? Может, в моем случае, целью Лобацкого был вовсе не я, а дядя?
Дядя, в силу своей деятельной натуры, вполне мог знать всех убитых – Меровио и Полякова-Имре он знал точно, поскольку, помню, брался их мирить.
Хорошо, это тоже отметим на будущее.
Я потянулся, миска из-под руки со звоном брякнулась на пол. Мелкая желтая картофелина откатилась под бюро.
Вздрогнул, всхрапнул Майтус.
– Господин, – он завозился в кресле, пытаясь встать.