Северные сюрпризы - стр. 13
Утром, когда на озере прогудела лодка, – приехали Иван с Венькой, Юра с Николаем уже охрипли. Они кричали с самого рассвета. Пробирались всё дальше вдоль берега. Иван привёз ружьё. Стрелял.
На пятом, или шестом ручье, на грязи, увидели медвежьи следы. Матуха с двумя медвежатами. Юру снова затрясло. Он схватил ружьё и стрелял, пока не кончились патроны.
К вечеру, всё же затащили его в лодку, приехали на базу. В ночь Николая отправили в посёлок, – поднимать людей. Днём снова искали. Теперь уходили далеко от берега. Кричали.
Из посёлка в этот день никто не приехал. Как потом оказалось, вертолёта не было. Вертолёт дали только назавтра. Погода уже портилась, – низкая облачность и сильные порывы ветра. Но пилоты молодцы, – закинули тридцать человек.
И на завтра, уже по дождю, ещё тридцать.
Искали до самой темени. Вся тайга гудела разноголосицей. Люди выматывались. На второй день кто-то принёс ботинок. Издалека.
Охотники шептались между собой. Будто бы есть следы волочения, но сильный дождь замыл следы. Трудно определить.
На другой день снова туда ходили. Медвежьи следы действительно были. Но, ни одной пуговицы, ни лоскутка от одежды не нашли.
Врачиха, прилетевшая с последним рейсом, колола Юре какие-то уколы, он не реагировал. Всё тянулся к берегу.
… Катался в прибрежной траве, не замечая ни гнуса, ни назойливых комаров. Пытался встать, но тут же валился опять. Пластом валился.
Укрепившись кое-как, на коленях, заползал на крутояр озера и выл.… Не то волком выл, не то другим, неведомым зверем. Выл.… Или плач у него такой.
Мужики сидели по углам в зимовье, вслушиваясь в раздирающие душу вопли, шевельнуться боялись. Никто слова, даже шепотом, не ронял. Несмотря на глубокие сумерки, лампу не палили, – слушали.
Уже по ночи, с фонарём, находили Юрку, тащили в зимовьё, совсем обессиленного, пустого. В кулаках у него и меж пальцами, трава с корнями, да волосы. Уже всю голову себе олысил. А ногти на руках все, как есть, обломаны в кровь, – скребёт по камням прибрежным. Скребёт и не чувствует.
С трудом выпаивали ему какую-то похлёбку, и Юра замирал до рассвета. Может, спал, а скорее, просто каменел. Не шелохнётся до света.
А чуть брезжить примется, – куртку с гвоздя, и в лес. Ошалел.
Уже семь дней как пропал паренёк.
Искали. Долго и усердно искали Мишку. Даже высказывались совсем уж нелепые, на первый взгляд, предположения, о том, что медведица могла перетащить его через реку. И там оставить. Что, дескать, не едят медведицы малых детей. Что материнский инстинкт не позволяет им творить такой беспредел.