Серенада для Нади. Забытая трагедия Второй мировой - стр. 20

– Но деградация…

– Мы это слово обычно не употребляем. Кто решает, что это деградация, на каком основании? Это все относительно.

Я не стала возражать. Лучше было не спорить, а сказать еще пару слов и закрыть эту тему.

– Вы вышли на Истикляль через улицу Асмалымесджит?

– Да.

– Ее благоустроили, открыли кафе, бары, вы видели.

– Видел, очень мило.

Я увидела, что, прежде чем сесть в машину, профессор дал на чай Сулейману, державшему для него дверь. От денег тот сразу подобрел, рассыпался в благодарностях.

Когда мы выехали на дорогу, Вагнер стал внимательно смотреть в окно, словно не желая ничего пропустить. Он и вчера не выглядел изможденным, но видя его сегодняшнее состояние, я поняла, что вчера старик был очень уставшим.

Он с восхищением смотрел на город. Когда мы выезжали на Галатский мост, он указал мне на мечеть Сулеймание, возвышавшуюся во всем великолепии на противоположном холме.

– Вот! – он заговорил громко и с волнением. – Потрясающее строение. Это не просто здание, у него есть душа. Я иногда приходил посидеть там во дворе, обрести покой.

Мне показалось странным, что американский немец приходил искать покоя в мечеть. Но я воздержалась от комментариев и ничего не спросила.

В глазах этого пожилого мужчины было детское любопытство. Он смотрел вокруг внимательно, прямо-таки тревожно: на ходящие туда-сюда корабли, на торговцев балык-экмеком[18] в маленьких лодочках, на толпу, идущую по Галатскому мосту, на рыбаков, Золотой Рог, голубей перед мечетью Йени-Джами…

Не отрываясь от окна, Вагнер задумчиво произнес:

– Стамбул словно неверная возлюбленная.

Я почувствовала, что за этими словами кроется глубокая боль, но ничего не сказала. Глядя на город, он говорил как будто не со мной, а с самим собой. Немного помолчав, профессор добавил:

– Он тебе изменяет, а ты все продолжаешь его любить.

На этот раз я спросила:

– Стамбул и вам изменил?

Он не ответил и продолжил смотреть из окна. Потом сказал:

– Здесь очень, очень красиво.

Должно быть, он сменил тему:

– Византия, Османская империя, дворцы, мечети… Как в сказке. Как бы сказать… Пряный город.

– Но это туристический Стамбул, профессор. Мой Стамбул совсем другой. У меня нет времени смотреть на эти красоты.

– Не забывайте, я тоже не был здесь туристом. Два года проработал.

– Но времена были другие. Жизнь была проще.

Он отвлекся и повернулся ко мне с горькой улыбкой:

– Во все времена бывают свои трудности, но ничто не сравнится с военными годами. Надеюсь, вы никогда не увидите войну.

– Не дай Бог.

– Не дай Бог, – повторил он, улыбнувшись.

Я заметила, что Вагнер периодически оборачивался назад. Может быть, и ему казалось, что за нами следят? Вернее, что-то заставило его так думать? Я тоже оглянулась, но, кроме множества машин, ничего не увидела.