Серебряный змей - стр. 32
Я уткнулась в плечо тети, ища поддержки. Сколько испытаний ей выпало, сколько лишений она пережила, но не замкнулась в своем горе и волновалась обо мне. Это было так трогательно, но не уменьшило мою боль. В сердце зияла пустота, которую нечем было заполнить.
Я вернулась к прерванному занятию. В небольшую сумку положила самые скромные платья, белье, чулки. В потайном кармане спрятала деньги и драгоценности. С ними было спокойнее.
Закончив, я вышла из спальни. Оглядываясь, будто вор, пошла по коридору. Осталось еще одно незавершенное дело, которое я обязана была довести до конца прежде, чем покину свой дом.
***
Дверь в спальню родителей была не заперта. Из-под нее просачивалась узкая полоска света. Значит, отец не спал, несмотря на позднее время суток. Что он делал? Вспоминал прошлое? Размышлял о будущем? Работал? Мучился бессонницей? Я не знала. После смерти мамы мы отдалились друг от друга, но не хотелось уезжать, не простившись с ним.
Внутри царила тишина. Седрик дремал в кресле. Рука свесилась с подлокотника, голова упала на грудь. Я ступала на носочках, чтобы не разбудить его, но управляющий каким-то внутренним чутьем ощутил мое присутствие. Тяжело поднялся, потер красные от усталости глаза.
– Простите, сеньорита! Совсем старый стал, – извинился он. – Проходите, дон Диего будет рад вас видеть.
Я сомневалась: порой отец и вовсе не узнавал меня или отказывался разговаривать, – но только кивнула в ответ. Не стоило показывать свою слабость перед слугами, хотя кого я обманывала? Они знали намного больше, чем положено людям их статуса.
Я прошла вглубь комнаты, села на краешек постели. Отец повернул голову, слабо улыбнулся. На нижней губе виднелись следы крови, правая щека опухла, глаза слезились. Жесткие черные волосы, будто присыпанные снегом, отрасли и безобразно топорщились. На сухой морщинистой коже появились неприглядные бурые пятна. Я видела такие у бабушки, но ей уже минуло восемьдесят лет, а отец только весной отметил пятидесятилетие.
– Папа…
Слова застряли в горле. В глазах защипало. Я накрыла его горячую руку, ощутила слабое движение пальцев.
– Прости меня, – прошептал отец так тихо, что я с трудом разобрала слова. – Я думал… старался, но… Ты презираешь меня, знаю. Я заслужил…
– Нет! – я прижалась щекой к его груди. Слушала гулкие удары сердца, рваное дыхание. – Я люблю тебя, несмотря ни на что, что бы ни случилось!
– Селя, маленькая, не плачь…
Услышав свое детское имя, я уже не могла сдержать эмоции. Выпустила всю ту боль, что сжигала меня изнутри. Неужели все должно было зайти так далеко, чтобы у нас открылись глаза?