Секреты долголетия - стр. 12

Советские гидрографы, по роду своей деятельности посетившие поселения старообрядцев, с удивлением рассказывали об их долголетии. Так, прикреплённому к их исследовательской группе гиду Василию Степановичу оказалось сто восемнадцать лет, хотя выглядел он на пятьдесят пять – шестьдесят лет и был чрезвычайно бодр и активен [4].

Мы приходим из вечности и уходим в вечность, и живём отпущенные нам годы, часто оглядываясь назад; наша жизнь – это просто миг, вспышка, мгновение… Однако из этого не следует то, что наше существование на Земле это просто бессмысленная случайность. Каждый человек думает: хотелось бы пожить подольше. Но всё же главное не сколько, а для чего и что содеял… Содержание жизни важнее её длительности.

Прожил М. Ю. Лермонтов лишь двадцать шесть лет, но излил свою неземную душу в стихах и оставил след на столетия… То же можно сказать о многих великих поэтах: о Д. Байроне, А. С. Пушкине, А. Блоке, С. Есенине, В. Высоцком, И. Талькове… Эти люди обладают особой душой с сильными страстями, и такие люди, как правило, долго не живут. Но возможно, что в отпущенные им годы переживают они больше тех, кто прожил сто лет, и их бурные чувства и мысли отражаются в их произведениях и освещают жизнь не только современников, но и последующих поколений. Мартынов, убивший М. Ю. Лермонтова на дуэли, прожил значительно дольше, но помним ли мы его? Конечно, вспоминаем изредка, но только как человека, лишившего нас лермонтовского гения.

Дантес, смертельного ранивший Пушкина на дуэли, в отличие от гениального поэта прожил долгую жизнь. Он женился на сестре Натальи Гончаровой, Екатерине, вернулся во Францию и прожил до восьмидесяти трёх лет. Мы его вспоминаем, но лишь как человека, для которого не было ничего святого, который нагло преследовал жену Пушкина и во время дуэли смог поднять руку на гениального поэта. Поклонники пушкинского гения специально отправлялись во Францию и искали с ним встречи, чтобы задать один-единственный вопрос: «Как могли вы нажать на курок, зная, что перед вами великий Пушкин?» На что самовлюблённый и напыщенный Дантес отвечал: «Он – Пушкин, а я – Дантес!» Его, как и Герострата, мы не можем забыть, но лишь как человека, лишившего нас самого святого – солнца нашей поэзии.

Однако в определённой степени кара Дантеса постигла: его дочь преклонялась перед творчеством Пушкина, и узнав, что её отец был убийцей кумира, люто возненавидела его и впоследствии сошла с ума [1].

Возможно, что за короткие двадцать шесть лет М. Ю. Лермонтов, как и А. С. Пушкин за свои тридцать семь лет, пережил в своей душе так много чувств и дум, что хватило бы их с лихвой на тысячу лет жизни обыкновенных людей. Один месяц такой яркой насыщенной жизни может быть ценнее и счастливее бессмысленно и однообразно прожитого года.