Сандалики - стр. 4
Она судорожно вздохнула, наслаждаясь теплом его кожи.
– Задушишь, – слабо запротестовала Лёля.
Герман чмокнул подругу в макушку и отпустил. Он словно не заметил, как она потянулась за ним, желая продлить объятия.
Пока Лёля кашеварила на кухне, Герман громко подбадривал игроков любимой волейбольной команды, сильно расстраивающих его своей косолапостью. Он порывисто вскакивал с дивана, хватался за голову, приводя в беспорядок пшеничную шевелюру, и страдальчески восклицал:
– Ну кто так играет? Руки оторвать нужно!
На его крики Лёля выглянула из кухни и осуждающе покачала головой.
– Без рук они лучше играть не будут.
– Они и так играют будто клешнями!
Лёля вытерла руки о фартук и замерла в проёме дверей.
– Ужин уже готов. Там ещё на завтра останется, только разогреть нужно.
Герман рассеянно кивнул, не отрывая взгляд от экрана. Но направился на кухню только после окончания игры. Вдохнув дразнящий аромат поджаренного с приправами мяса, восторженно произнёс:
– Ммм, божественный запах!
Встав за спиной подруги, Герман опустил тяжёлые ладони на её плечи и слегка погладил пальцами.
– Я тебя люблю, Лёшка. Что бы я делал без тебя?
Лёля вымученно улыбнулась, сосредоточившись на его руках, придавивших её к сиденью так, что согнулась спина.
– Естественно, сдох бы с голоду, – сказала она словами Германа и склонила голову, касаясь щекой тыльной стороны его кисти.
После ужина Лёля вымыла посуду и упаковала в пластиковые контейнеры оставшиеся стейки. После этого получила лёгкий благодарственный поцелуй в губы от сытого хозяина – ещё одно признание в любви – и натянула влажное пальто.
Герман не предложил остаться, хотя за окном вечер уже переродился в ночь, а погода всё так же оплакивала заканчивающиеся праздничные каникулы. Лёля застопорилась у порога, давая возможность остановить её, но Герман уже вернулся к телевизору и выкрикнул из комнаты:
– Пока, малыш! Я уезжаю в Ставрополь с младшей группой на несколько дней. Уже по тебе скучаю.
– Удачи. Порвите там всех, – искренне пожелала Лёля, зная, как трясётся Герман над своими подопечными и сколько сил вкладывает в подрастающих волейболистов.
Она натянула шапку и, вставив в уши бусины наушников, покинула квартиру.
Домой шла другой дорогой, нарочно сделала крюк, чтобы прогуляться вдоль железнодорожных путей. Дождь прекратился, но теплее от этого не стало. Воротник кололся мокрой шерстью, в сапогах ощутимо хлюпало, но Лёля не замечала этого, потому что погрузилась в размышления о мелькнувшем в зеркальце взгляде. Больше месяца «сандалики» не проявляли себя, и она почти поверила в собственную нормальность. И вот опять видит в отражении то, чего нет и быть не может.