Самоубийца - стр. 2

Таксист молчал.

– Здесь прямо, а на втором перекрестке, перед футбольным клубом, налево, – неожиданно сказал Мартин, внимательно следя за реакцией таксиста. – Я не пойму, что же все-таки происходит?… Ведь не так давно все было хорошо… И мне кажется… – Мартин прервался на мгновение, что-то листая в телефоне… – Да!.. Мне кажется, что в большинстве случаев мы надоедаем им первыми… Почему так? – размышлял он вслух, делая недолгие паузы. – Я ведь тот же самый!.. И отношения мое за много лет к ней не изменилось. Хотя?.. – Мартин замолчал и согнулся, пытаясь нащупать упавшую ранее бутылку водки. – А сейчас она все время хочет меня задеть, вывести из себя, оскорбить и даже унизить. И хуже всего, когда это происходит при моих друзьях, когда они изредка, совсем нечасто заходят ко мне в гости, и она начинает меня принижать – топтать мое мужское достоинство, утверждая, что я ни на что не способен. Мне хочется провалиться на месте от стыда. Да! Пускай я не идеальный человек, а может быть, и муж, но скажи мне, кто вообще на этой планете идеален?! Пойми простую вещь… как там тебя?.. – Он прищурил глаза и в очередной раз приблизился к карточке с именем. – Роберт! ведь у меня к ней нет вообще никаких претензий, требований, ну кроме как быть семейной женщиной. Ты женат? Дети есть? – Таксист не спешил отвечать, внимательно объезжая неудачно припаркованные вдоль дороги машины. – У нас двое детей: дочке двенадцать и сыну – четырнадцать лет. И знаешь что? большую часть времени провожу с ними я, а не она! – постепенно заводился Мартин.

– Наверное, она занята?.. Где она работает? – спросил Роберт, петляя по узкой дороге между машин.

– Ездит по вызову, – Мартин голосно усмехнулся. – Хотел сказать, ездит на заказы. – И замотал головой, жилая поточнее изъясниться. – В общем, работает с ногтями – делает маникюры, а может, и еще что-то… этого я не знаю. Да-да! Здесь!.. – спохватился он. – Здесь налево и до конца, в тупик. Последний дом. Судя по имени, даже, скорее, по акценту, могу предположить, что ты тоже из Восточной Европы? – Таксист молча кивнул. – Нам легче находить язык понимания между собой, они другие… – По лицу таксиста проплыла легкая улыбка; он не раз уже слышал об этом. «Свой среди чужих, чужой среди своих», – молча подумал Роберт. – Ты, наверное, думаешь, что я алкоголик и не занимаюсь вообще своими детьми? – Мартин недоверчиво взглянул на таксиста. Роберт не знал, что и сказать, чтобы не обидеть клиента, успев уже по-своему оценить его. – Ты ошибаешься! – сказал Мартин, не дожидаясь ответа. – Я хоть и пью, но занимаюсь своими детьми: готовлю им завтрак, отвожу в школу, еду на работу, вернее, ездил, – поправился он и вздохнул, – а после школы мы ходим, пусть и не каждый день, гулять в парк или к морю, а также вожу сына на тренировки по футболу; и только после восьми вечера у меня появляется свободное время. Она же с ними даже уроки делать не хочет. Где здесь справедливость?! – Он вопрошающе посмотрел на Роберта. – Друзья говорят, что мне не нужно себя жалеть в первую очередь, а также советуют быть с ней построже. Да я это понимаю, но поделать с собой ничего не могу – я другой. Да!.. Я жалею себя, жалею детей, и ее я тоже жалею. Можешь назвать меня слабохарактерным, но такой уж я человек. – Мартин замолчал на короткое время. – Ты знаешь… она ведь знала меня очень хорошо, и ценила таким, каким я был. А может быть, я ошибаюсь?.. Он тяжело вздохнул и стал о чем-то думать. – Все дело в том, – он снова покосился на бейдж с именем, – Роберт, что мы, мужчины, их сильно почитали и возносили, а не нужно было. Такое поведение в наших, в частности, странах было идеализированным: создавался литературный идеал, и все женщины старались ему соответствовать, следовать, как и моде, корчить из себя богиню несусветную. Нужно создать новый идеал! Новую героиню, но уже нашего времени. Нужно поставить их на место. Помнишь, как нас учили уважать и почитать девочек в школе? Как заставляли уступать и делать все для них, этим уже отставляя мальчиков на задний план или в затруднительное положение с возникающим справедливо вопросом: «Почему? Чем они лучше?» Только тем, что слабее, и то это не всегда факт: у нас в классе были и сильные девочки. А были и такие язвы, что если бы не эти дурацкие правила уважения, то после одной хорошей взбучки они бы точно знали, как себя вести, и не оставались бы такими же язвами на всю оставшуюся жизнь, портя ее и другим. Так их научили, так их воспитало парализованное коммунистическое общество, – с пренебрежением проговорил Мартин, – которое до сих пор пребывает в моей стране и из-за которого многие и бегут оттуда. – Мартин с аппетитом сделал несколько глотков. – А вот здесь, в Ирландии, уже все по-другому. Такой подход со школьной скамьи, как здесь, мне больше по душе. В этих северных странах никто никого не возносит. Все равны!