Самоубийца - стр. 3
– Значит, и ищи себе Ирландку, – посоветовал Роберт. На что Мартин громко усмехнулся:
– Пусть наши и не могут сложить себе цену, но в домашних делах – уборке и готовке – им нет равных. Нужно всего лишь отказаться от комплекса принцессы. И не считать себя самой самой… А этим научиться самоотверженно убирать и вкусно готовить. А то посмотри, чем они питаются… и в каком мэссе1 живут… Ужас. Не знаешь, кто из них и лучше?.. – подсмеивался и мотал головой Мартин. – Я слишком долго здесь живу и вижу отличие… Вижу предвзятость наших женщин и легкость и спокойное отношение ко многим вопросам европеек. Мартин достал телефон и стал отвечать на приходящие во время их разговора сообщения. Затем сунул его в узкий карман джинсов, слегка приподнявшись при этом, и сказал:
– Да-а-а… Восемнадцать лет пролетели как восемнадцать дней… Восемнадцать лет я работал как заведенный: оплачивал дом и его счета, а также продовольствие и поездки на отдых во Францию, где у меня живет брат с семьей. Она же свои деньги тратит только на себя, иногда покупая кое-что и детям, но, как ты знаешь, на детей государство дает пособие. Так скажи мне, что я делаю не так? За что меня можно гнобить? Отчего она просто выдавливает меня из моего же дома? Мало того, она и смерти моей желает! – оживился Мартин. – Не один раз уже повторяя, что без меня им было бы гораздо лучше. Он резко замолчал и стал внимательно вглядываться в окно последнего дома с густо засаженными и разросшимися вечнозелеными кустарниками, в котором мелькала женская фигура. Машина стояла в тупике. Мартин говорил и в то же время о чем-то непрерывно думал; причина его тревоги была на лицо…
– Из всего, что я тебе рассказал, меня смущает одна вещь… – Мартин немного успокоился, внимательно посмотрел на Роберта и, выдержав недолгую паузу, сказал: – Я все покупаю, везде вожу, за все плачу, а в знак благодарности… Даже нет, дело не в благодарности, как бы так яснее выразиться?.. – Мартин подбирал в уме нужные слова. – В общем, несправедливо получается. Другими словами, она полностью от меня зависит, а страдаю почему-то я. Как так? – Мартин пристально смотрел на Роберта. – Получается, что я ей нужен только для того, чтобы работать на нее, и все! Без работы и полного содержания я больше не нужен. Так, выходит? Если я полностью живу для кого-то, меня можно «любить», – он указательным и средним пальцами прожестикулировал кавычки, – если же я живу для себя, я выпадаю из преференции. – Мартин на какие-то секунды делался серьезным и опять, либо от опьянения, либо от собственного характера, расплывался в саркастической улыбке. – Ну, все… – с издевкой сказал он, – безмятежная жизнь для нее закончилась. Я бедный! – восторжествовал Мартин. – Ешьте меня, пейте меня… Одни кости остались, – иронизировал он. – Хватит из меня высасывать. Восемнадцать лет я батрачил на нее и на это государство. Хватит! Теперь их очередь! Государства в частности. А вообще, Роберт, мне кажется, что еще в самом начале нашей совместной жизни я повел себя не так, как нужно, показав свою слабость и позволив ей сесть мне на шею. Думаю, что нужно было держать ее на жестком поводке все это время и лишь изредка подтягивать к себе, когда нужно, и не позволять всего того, что я ей позволял; и конечно же, не унижаться так, как это делал я! – Мартин осторожно положил свои длинные, легкие, костлявые пальцы Роберту на предплечье. – Ты согласен со мной? – с какой-то опаской спросил Мартин.