Самайнтаун - стр. 99
«Я забочусь обо всех жителях Самайнтауна, Роза, но о твоей маленькой До – в первую очередь».
А она все еще была маленькой где‐то там, в недрах этого скукожившегося немощного тела. Джек трогал ее душу осторожно, через крошечную щель – шкаф стал слишком хрупким, чтобы открывать его нараспашку, – и гладил, обнимал хоть так, коль не решался обнять физически, опасаясь навредить. В такие моменты пульс Доротеи обычно замедлялся, дыхание становилось глубже и ровнее. Джек прислушался к нему, наклонившись ниже, и полы его тренча скользнули по ее руке, зацепились за скрюченные пальцы.
– Дж… Джек…
Она позвала его по имени впервые за весь год, но по ощущениям будто бы впервые за всю жизнь. Джек ахнул, нагнулся еще ниже и вдруг замер, когда на кремовые простыни между ними посыпались цветы: Доротея подняла трясущуюся руку и, схватив за торчащий из кармана лепесток, вытянула клематис наружу.
– Ох, До! Не надо, – воскликнул Джек. Сколько бы лет ни миновало и сколько бы морщин с седыми прядями они ни прибавили Доротее, он всегда говорил с ней одним и тем же тоном. И когда ругал за украденную из погреба банку с абрикосовым вареньем, и когда катал на своих плечах, и когда они вместе вырезали для него смешные рожи в репах. – Эти цветы плохие, До. Грязные. Не трогай их. Я принесу тебе в следующий раз букет от Титы, хорошо?
Кожу Доротеи расписывали старческие пятна, но, когда поверх рассыпались фиолетовые лепестки, к ним словно прибавились и пятна трупные. Цветы раскрошились и помялись, пока теснились в кармане Джека. Он принялся судорожно сметать их в ладони, запихивать обратно, чувствуя вновь растущее в груди беспокойство от того, что лето дотронулось до близких ему людей, коих он всегда берег под покровом осени. В полутемной спальне даже будто стало свежее и светлее. Судорожно прибрав все клематисы и разогнав рукой облако поднявшейся пыльцы, Джек снова посмотрел на Доротею…
Та улыбалась во весь свой беззубый рот.
– Что ты здесь делаешь, Джек?
Он услышал голос мэра на секунду раньше, чем стук распахнувшихся дверей. В темном коверкоте, из-под пуговиц которого выглядывал шелковый аскотский галстук, Винсент Белл выглядел серьезно и недовольно. Джек тут же спрятал в карман кулак, зажав между большим и указательным пальцем последний лепесток, и повернулся тыквенным затылком к солнцу, когда мэр раздвинул шторы и приоткрыл одно окно. Нос Винсента, острый и прямой, как у орла, сморщился при этом – не то от вида Джека, не то от резкого запаха цветов, распустившегося в комнате по его вине.
– Ты же знаешь, бабушке нужен отдых. Она уже не в том состоянии, чтобы принимать гостей.