Сакральные символы Ведической Руси - стр. 12

С такими выводами согласны отнюдь не все исследователи, но одно бесспорно; из того, что мы имеем на сегодняшний день, все-таки можно сделать вывод, что в праславянской тшинецко-комаровской культуре те же знаки, что и в Триполье – меандр, ромб, свастика, гуськи – выполняют одни и те же сакральные функции знака – оберега или магического заклинания, обращенного к богам и духам. Обращаясь далее к орнаментальным комплексам и.-и.– абашевской культуры, мы можем отметить, что здесь, как и в тшинецко-комарсвской культуре, и даже в ещё большей степени, орнамент состоит из различных меандров, свастик и гуськов. В отличие от абашевской, в орнаментальных комплексах срубной культуры мотив меандра и сложнопрорисованного креста встречается довольно редко. Основной составляющей декора керамики срубной культуры (16—12 век до н.э. по Б. Ч. Гракову) являются цепочки ромбов, ромбические сетки и ряды треугольников на плечиках сосудов, тулово зачастую оформляется характерными косыми крестами, иногда составленными из двух встречнопересекающихся – S-образных форм.

Орнамент срубной культуры

Развитие орнаментации керамики, включающей в себя удивительное многообразие различных вариантов меандрового и спастического мотивов, мы встречаем у ближайших соседей «срубников» – населения андроновской культурной общности (17—9 век до н.э. по Е. Е. Кузьминой). Синхронные во времени эти две культуры, как отмечалось ранее, сосуществовали в течение длительного периода на весьма обширных территориях степной и лесостепной зоны нашей страны, распространяясь на севере вплоть до среднего течения реки Камы в своем андроновско-алакульском варианте.

На юге памятники андроновской общности уходят в пустыни и полупустыни Средней Азии и высокогорья Тянь-Шаня и Памира до оазисов Средней Южной Азии и Афганистана

Керамика, обнаруживающая андроновское влияние, найдена при раскопках в Иране (табл. 2, 3). На востоке андроновская культура доходит до Енисея, а на северо-западе, на территории Северной Швеции, в 10—8 века до н.э. была распространена керамика андроновского типа с характерным меандровым узором, которую М. Стенбергер связывает с уральско-сибирской культурной группой. (Интересно отметить, что эту культуру в Скандинавии сменяет керамика ананьинского облика, существовавшая здесь с 4 по 2 столетие до н.э., в то время как ананьинcкая культура в Поволжье развивается с 7 по 2 века до н.э.). Отмечая родство керамического декоре у срубных и андроновских племен, С. З. Киселев писал: «…Нельзя не отметить явного превосходства даже раннеандроновской керамики над родственной ей срубной». Не согласится с этим невозможно, настолько богаты и разнообразны формы андроновского декора. Богато орнаментированная андроновская посуда в своем классическом варианте известна преимущественно из могильников. В связи с этим обстоятельством М. Ф. Косарев делает следующее предположение: «Нарядная посуда классического андроновского стиля с богатым геометрическим орнаментом является ритуальной и поэтому была особенно характерна в могильниках и на жертвенных местах». Г. Б. Зданович также считает, что пышно орнаментированная посуда была парадной, культовой. Говоря о керамике, характерной для погребений, он констатирует, что перед нами «яркое проявление культурного традиционализма в погребальном обряде», в то время как в быту давно употребляется новая посуда, в погребения ставят посуду старых традиционных форм. «Последняя уже не используется для повседневных бытовых и хозяйственных нужд, и сам факт её бытования определяется ритуальными целями». Но на классической (ритуальной) андроновской посуде мы встречаем все тот же, характерный для ритуальной пластики и сосудов Триполья, набор орнаментальных мотивов – меандр, меандровая спираль, свастика, ряд гуськов и т. д. Сохраняя архетип, они приобретают большое разнообразие. Говоря о специфичности орнаментации данной керамики, С. В. Киселев отмечал её глубокое своеобразие, зональность расположения разнообразных узоров, в которой место того или иного узора в зонах обычно одно и то же. Он говорил о том, что сложные формы андроновских узоров «вполне вероятно осознавались и со своей условной символичности…, их особый смысл, символическое значение подчеркиваются их особой сложностью». М. Д. Хлобыстина высказалась еще более определенно: «Существовало, по-видимому, и своего рода общинное ядро, коллектив, связанный нормами патриархального нрава, имевший, в свою очередь, определенные изобразительные символы своей родовой принадлежности, зашифрованные для исследователя в сложном переплетении геометрических фигур орнаментов ковровой посуды. Можно предполагать, что своего рода ведущим элементом таких орнаментов является ряд фигур, располагавшихся по плечикам сосуда: изучение количества и комбинации именно этих узоров, представленных – S – образными знаками, меандрами, отрезками ломаных линий и их вариациями, может, очевидно, сыграть определенную роль в деле уяснения структуры каждой общины.»