Садгора - стр. 3
И вот в этих родовых трубах демократии по-советски уже вместо античной музыки заиграл рок-н-ролл. Всё закачалось и покатилось. XX партсъезд в пятьдесят шестом году принял решение прекратить строительство советских паровозов и о замене их локомотивами на тепловозной и электровозной тягах. В потугах после Московской Олимпиады следующий съезд в восемьдесят шестом году отказался от строительства коммунизма, решив совершенствовать то, что есть. На крайнем съезде в девяностом году меченый безвольный генсек никаких решений о строительстве не принял, а трёхпалый строитель отказался реставрировать оставшееся немногое и сошедшим с наезженных рельсов локомотивом пустил всё под откос.
Пару важных на самом деле для людей вопросов решили все эти партсъезды и выпустили они пар. Но вместо прежнего страха людям снова дали не любовь, а ужас от содеянного, дали не хлеб, а новый камень в ладони. Сжались те ладони в кулаки. Сжались до боли из-за невозможности обрести утраченную в страхе молодость, из-за бессилия полюбить палача, из-за безвозвратности прожитых зим и лет, лет и зим, из-за того, что сами оказались в крови, из-за того, что разучились радоваться и любить. Сжались ладони до боли, а не сжалились над чужою болью.
И многим внутри границ Советской Руси десятилетиями было невдомёк, что на самих границах этих и за этими границами изгнанные за несогласие продолжали жить неубитыми те, кто раньше были их братьями пусть по Родине, а не по матери. Последний из гусар Ахтырского полка умер в возрасте ста двух лет на чужом турецком берегу в крайний день века двадцатого, и хоронили его не мы. На могилах других изгнанников уже давно были наши кресты и наши имена.
Как любить на расстоянии тех, о ком нам даже не сказали? Господи, прости и помоги!
А в это время в сухом саду японского храма Рёандзи, построенном мастером Соами, уже как пять сотен лет лежали в тишине на белом гравии в зелёном мху пятнадцать чёрных камней, по три в пяти грудах. И откуда бы снизу на них ни смотреть, не видно пятнадцатого камня, лежит он загороженный другими камнями. Камень тот всегда разный, но он и есть любовь, он же истина, которые есть всегда, но их как бы и нет. Говорят, что увидеть сразу все камни и этот заветный пятнадцатый может только тот, кто воспарит в воздухе над садом и над горами Нисаяма, тот, кто достиг просветления.
Странные они люди – эти японцы, всё у них как-то сложно и не так, как у простых советских людей: слышащих глухих и зрячих слепых, одними из которых были их дети – курсанты военного училища.