Сад сломленных душ - стр. 13
Я сразу же понял, что меня ждет та же участь – и был к этому готов.
Пусть я потерпел неудачу, но, по крайней мере, попытался…
Раскаленное добела острие впилось в мою спину, безжалостно проникая все глубже, вгрызалось в мою плоть. Меня пронзила невыносимая, ослепляющая боль…
Я подскочил на кровати, задыхающийся и ошеломленный.
В комнате царила тишина. Охваченный смятением, я сел на краю кровати, тяжело, шумно дыша. Дрожащей рукой пригладил мокрые от пота волосы, оглушенный жуткой реалистичностью только что пережитого – хотя все случившееся было лишь сном.
– Снова эти проклятые кошмары? – прозвучал в глубине комнаты чистый женский голос.
Я с трудом сглотнул слюну, потом зажег стоявшую у изголовья лампу.
Возле двери стояла мать, подол ее длинного белого платья слегка развевался.
– Я кричал? – невнятно пробормотал я.
Не хотелось бы перебудить весь дворец.
Мать подошла к кровати, бесшумно скользя босыми ступнями по паркету, и, оставив мой вопрос без ответа, спросила:
– К какому способу ты прибегнул на этот раз?
Я вздохнул, сжал переносицу двумя пальцами и признался:
– Дурацкий серебряный кинжал. Удар в сердце и в горло. К чему эти вопросы, какая, в сущности, разница?
– Нужно, чтобы ты запомнил. Каждая деталь имеет значение. Все они говорят о тебе больше, чем ты можешь себе представить.
Я покачал головой, возмущенный этой идеей.
– Это абсолютно ничего не значит! – решительно заявил я. Намеки матери взволновали меня больше прежнего. – Зачем мне желать смерти отцу, да еще и от моих рук? В этом кошмаре нет никакого смысла, я никогда не совершу ничего подобного! Кроме него я никому здесь не интересен, верно? Он хорошо ко мне относится и не считает меня…
Я поморщился, эти слова сорвались с моих губ словно сами по себе. Мать цокнула языком, возмущенная тем, что я чуть было не ляпнул.
И все же я глухо проговорил:
– Он единственный не придает значения тому, что я…
– Единственный, вот как?
– Вы прекрасно знаете, что вы – это другое дело, – пробормотал я, терзаемый сожалениями.
– Возможно, если ты предпочитаешь так думать. В любом случае, прошу тебя, Верлен, не доставляй им удовольствия, не давай повода поверить в их заявления.
Я поморщился. С каждой секундой мне становилось все невыносимее слышать, как мать отрицает очевидное. Ибо все, что говорили обо мне братья и сестры, было чистой правдой – я же не дурак и уже давно утратил былые иллюзии…
Я устало пожал плечами и возразил, стараясь говорить равнодушным тоном:
– Это лишь вопрос семантики, только и всего. Какая разница? И потом, в любом случае, какой человек в здравом уме и твердой памяти станет постоянно грезить об убийствах, пытках и смерти, скажите мне? Разве это наглядным образом не демонстрирует всю мою низменную натуру, мою суть?