Сад против времени. В поисках рая для всех - стр. 11
В этих поездках папа всегда носил с собой черный блокнотик. Там его нечитаемым почерком были записаны целые списки названий растений, он охотился за любыми необычными сортами. Мне особенно нравились старинные сорта, и я коллекционировала списки старых роз и яблонь, популярных в садах XVI века. Winter Queening («Винтер Квиннинг»), Catshead («Кэтсхэд»), Golden Harvey («Голден Харвей»), Green Custard («Грин Кастард»), Old Permain («Олд Пермэйн»). Папина жена ездила с нами редко. В коробке с ее вещами, которую папе отдали в больнице, был листок A4 с разными личными сведениями – видимо, их записывала медсестра, так как его жена уже потеряла зрение и не могла ни писать, ни читать. Последняя графа была отведена вещам нелюбимым или тем, о которых она не хотела говорить. Там было написано лишь: «Садоводство – обычно этим занимается муж».
И папино горе, и шок и ужас, исходивший от ее неожиданной кончины, в те первые дни пропитали мое отношение к саду, усиливая навеваемую пандемией тревогу. Зимой я увидела лишь то, как замечательно сад устроен, какие надежды внушает. Я не поняла как следует, до какой степени там всё запущено. А теперь я смотрела другими глазами. На стволах пузырились трутовики, некоторые деревья имели странную, неправильную форму, обвешанные роскошными гирляндами вьюнка. Растения слишком вытянувшиеся либо недоросшие, истощенные, их душат перебравшиеся со своих клумб соседи. Как-то днем прямо передо мной рухнул смородиновый куст, дерево рядом тоже не выглядело живым. Бывшие хозяева проделали невероятную работу по ремонту дома, но, по их собственным словам, садоводами они не были, а во время карантина с садом им никто не помогал.
Не то чтобы мне нравились ухоженные сады. Я была согласна с Фрэнсис Ходжсон Бернетт, которая в своей книге «Таинственный сад» заявляет, что чересчур опрятный сад теряет всё свое очарование. В саду должна быть возможность забыться, почувствовать, говоря словами Бернетт, что тебя будто унесли из обычного мира. В моем новом саду мне особенно нравились необычные пропорции: стены и буковая изгородь с двумя арками были такие высокие, что мы со своими граблями ходили там, как лилипуты. Иные растения вымахали так, что даже самые прозаические садовые работы становились еще более увлекательными.
Есть что-то волшебное в этом отстранении от повседневной жизни, в этом чуть ли не экстатическом переходе в растительный мир. Притом если сад, напротив, чересчур запущен, он бывает жутким, неуютным, как дом, в который ворвались разруха и упадок. Образ заброшенного сада бытует в литературе как метафора более масштабного запустения. Вспомните слугу в «Ричарде Втором»: он не желает подвязывать «повисшие абрикосы» в саду герцога Йоркского, спрашивает, к чему пропалывать отдельный кусок земли, когда сад-Англия так неухожен,