Сабля и знамя - стр. 4
— Три дня тому, значит… — задумчиво повторил опричник. — А я в это время… Казаки, говоришь?.. И много их было?
— Не знаю, — пожала плечами молодица. — Мы с мужем и детьми к моей родне в Капустино, на Спасов праздник погостить ездили. А как вернулись домой, то все уже и закончилось. Татары сами убрались, казаки — следом за ними пошли, а в селе кого еще отпевали, а кого уж и схоронить успели.
— Многих ироды побили?
Женщина помолчала, промокнув концом платка глаза.
— Многих… Тебе бы лучше кого другого расспросить, святой брат. Из тех, кто с басурманами сражался. Я же только с чужих слов пересказать могу…
— И кого же? — Орлов посмотрел на церковь. — Настоятель храма в церкви сейчас, или в доме?
— Отдыхает отец Василий. Умаялся сердешный. Почитай четверо суток служил. С того самого часа, как стало ведомо, что татары к селу подошли. Сперва о спасении Господа молил, потом — благодарственную службу правил. А после — панихиду по басурманами убиенным. Да похороны…
Женщина опять замолчала, приглядываясь незнакомцу.
— Спасибо, что предупредила, сестра, — изобразил поклон Василий. — Что ж, тогда не буду тревожить его преподобие. Пусть отдыхает. Вечером в храм загляну. Так, где же мне, все-таки, людей сведущих отыскать? Тех, кто все видел и складно рассказать сможет?
— А в шинке, — пожала плечами молодица. — Не ошибешься, святой брат. Кто с казаками татарву бить не пошел и не в поле — те, наверняка, у Шмуля сидят. Горе горилкой заливают… — и, заметив недоумение во взгляде монаха, объяснила скороговоркой. — Корчма так наша зовется. Вон она, у пристани. Самый большой дом. Да и Ребекка там, невеста Тарасова… как я уже сказывала. Вот от нее, да от Ицхака — о нападении людоловов и о пропавших Куницах все разузнаешь. Если только рассказать захотят…
— Что так? — заинтересовался опричник, уловив в голосе женщины какие-то странные интонации. Не так чтоб осуждающие, но неприветливые, сердитые.
— Брехать не буду, — дернула плечом женщина, отвела глаза и неохотно прибавила, — доподлинно не ведаю. Но бают люди в селе, что все беды в Михайловке как раз из-за Куниц и шинкаревой девицы происходят. То ли сами они с нечистью знаются, то ли Сатане от них чего понадобилось. Но неспроста селом колобродить стало сразу, как Аглая померла, а Куница, не дожидаясь похорон, от иезуитов убежал. А уж о том, что старуха ведуньей была — то ни для кого не секрет.
— Угу. Ну, спасибо тебе, хозяйка, — Василий еще раз поклонился. — Так и сделаю, как ты посоветовала. Проведаю «Дом старого Шмуля»… Мне и коню корм задать надо, да и самому не мешает подкрепиться с дороги. А под интересный разговор и снедь вкуснее. Даже без горилки…