Рюссен коммер! - стр. 29
Гудрун посмотрела на меня растерянно.
– Как ужасно, как ужасно, – покачала головой Ваня. – О, совсем забыла, в торговом центре на Карлаплан в эти выходные большая распродажа.
Моя комната была маленькая, узкая, как пенал, зато с собственной ванной и отдельным входом. Окно выходило во двор. На балконе соседнего дома за столиком сидели мужчина и женщина, пили белое вино, ели креветки. Они ни о чём не говорили, только перебрасывались короткими репликами, и даже мне было понятно, что это «передай, пожалуйста, салфетку», «вино хорошее», «да, неплохое, только тёплое».
– Ну как? – спросила Гудрун.
– Мне нравится! Очень!
Я открыла окно, свесившись вниз, и помахала рукой мальчишкам, играющим во дворе в мяч.
– Откуда у старушки такая огромная квартира? Она процентщица?
Гудрун прыснула в кулак.
– Получила от государства.
– В смысле?
– Так, как у вас в Союзе получали. Встала в очередь, дождалась квартир. Мы все так живём. Платим арендный плата жилищной компании. И никто не отобрать у нас наш квартир. Но и в наследство оставить не можем.
– И что, если я, ну, предположим, получу вид на жительство, постоянный, или даже гражданство…
– Да, ты встанешь в очередь тоже. Но в таких районах муниципальных квартиров уже не осталось. Или ждать свой очереди нужно лет сорок. Там, где я живу, на Сёдермальме, лет тридцать. А в Ринкебю и в пригородах – быстрее, лет шесть.
– То есть социальное государство ещё работает, но уже еле-еле, со скрипом?
– Даже на ладан дышит, как вы, русские, говорите.
Когда Гудрун ушла, я села на подоконник и закурила. Вставила сим-карту Comviq в купленный телефон, загрузила Signal, по которому можно было безопасно говорить, и позвонила адвокату.
Он рассказал, что Тетеря добрался до Ростова, оттуда, вступив в добровольцы, которых вербовали через группу в Telegram, уехал автобусом до Донецка. Оттуда, с помощью активиста одного из левых движений, перебрался на украинскую часть и автобусом доехал до Киева. В Киеве, каждый день с трёх до пяти на Крещатике, у памятника Городецкому, его должен был ждать Бернар из меланшоновской «Непокорной Франции», внешне чем-то похожий на Тетерю. Бернар должен был уронить свой паспорт, чтобы Тетеря его подобрал и по нему уехал автобусом через границу с Польшей, а оттуда в Париж, где просил бы политического убежища. Но утром, когда он вышел из хостела на Подоле, кто-то напал на него сзади, скрутил, затолкал в багажник, и через полдня, когда Тетерю вытащили оттуда, он снова был в Ростове.
Майя пыталась бежать через Беларусь. Её повёз приятель, антифашист, у которого она пряталась несколько дней. Через КПП ехать было опасно, могли остановить и проверить документы. Ехали ночью, искали дорогу. У Солонца нарвались на полицию, но у водителя проверили документы и отпустили. Они проехали через лес, вдоль железной дороги, и через два с половиной часа были уже под Минском, в аэропорту. Майю зарегистрировали на рейс «Белавиа» до Варшавы, она без заминки прошла паспортный контроль, но в зале ожидания её задержали. Белорусские милиционеры отвезли её на границу и у КПП «Красное» вытолкали из машины. А там уже ждал микроавтобус ФСБ.