Русский излом - стр. 19
…Здесь под аркой вечером она увидела, как Красновский целуется с рыжей дурой из своего класса. Перед «рыжей» стелились все мальчишки школы. А та смеялась над ними, сама выбирала, с кем целоваться. В спортивном городке школы обычно собиралась их с Сережкой компания. Бренчали на гитаре, сосали по кругу пиво из двухлитровых бутылок. В тот день ветрило. Никто не пришел. Только Ксения и эти двое: она боялась шелохнуться на скамеечке за морщавым тополем.
Тогда она и бросила Сергею в почтовый ящик в запечатанном конверте Ахматовское стихотворение «…Будь же проклят! Ни стоном, ни взглядом Окаянной души не коснусь, Но клянусь тебе ангельским садом, Чудотворной иконой клянусь. И ночей наших пламенных чадом, – Я к тебе никогда не вернусь».
Ночей никаких не было. Сергей никогда даже не целовал Ксению, как рыжую.
Он постучал в двери той же ночью. Старался шутить, и его глаза были похожи на глаза осторожного кота:
– Ксюха, ты ревнуешь? Влюбилась, что ли?
– А мне можно только диктанты диктовать! – Ее зрачки блестели вызовом в полумраке прихожей, – дальше она его не впустила! – и обидой дрожал голос.
– Целуют, еще не значит, любят. Иногда не целуют, потому что любят, – сказал он и ушел.
– Ксюха, – раздался от туалета виноватый полушепот отца, – его там застал разговор, и он трусил выйти, – заканчивайте вашу ромашку. Час ночи!
– Подслушивать – гадко! – Она кинулась в комнату и там разрыдалась от души.
С Борей было иначе.
Они встретились второй раз на какой—то скучной вечеринке у общей знакомой. Ксения едва вошла, а Борис уже кланялся ей с улыбкой привета из—за спин гостей: «Здравствуйте, соседка!» Хозяйка квартиры, девушка с усталыми глазами и машинальной улыбкой, как и Ксения, заканчивала иняз. Боря бывший одноклассник ее старшей сестры Лены: они, кажется, пришли вместе. Пьяный гость сунул в руки Ксении тарелку и раздавил в ней сигаретный окурок в губной помаде. Девушка отдала «угощение» парню, мастачившему из бумажных салфеток лошадок.
На Хмельницком была белая рубашка и галстук. Он, сидя на подлокотнике кресла у кого—то над головой, потягивал коктейль через трубочку.
– Все русские специалисты по английскому языку, кого я встречал, – вальяжно вел он с хозяйкой заскорузлый спор (ее участие в «споре» ограничивалось вежливым молчанием), – поразительно глухи к родному языку. Глухи до тупости! Возможно, мне не везло на этих специалистов. У них отсутствовало «воображение слова», а было лишь машинальное воспроизведение идиом. Как заготовки на карточках: вынимаешь нужную фонему в нужное время. И уже изучаешь не сам язык, а методы обучения способам обучения разным методам запоминания устойчивых выражений. – Он засмеялся над собственным, как ему показалось, удачным каламбуром. – Как—то на курсах английского языка для домашнего задания я диктовал сочинение на русском, а знакомая с лету переводила на английский. Погоди, говорит. И бац! – готовый блок. Бац! – другой. Удивительно, но в группе даже преподаватели аплодировали этой стряпне, как литературному перлу…